– Что нужно? – донесся голос Снегиря из комнаты.

Гостинщик растерянно взглянул на «отца города» – тот жестом велел ему отозваться.

– Это я… – проблеял хозяин. – Я вам… м-м-м… молочка принес… э-э-э… с кофе.

Задвижка щёлкнула, и агенты тут же ворвались в номер. Не успели музыканты охнуть, как их уже обыскали с ног до головы, однако оружия у подозреваемых не обнаружили.

– Кто такие?! – грозно навис над ними мэр.

– Бродячие музыканты, – бесстрашно ответил певец.

– Бродяги, значит!

– У-уу! – угрожающе протянул Белый.

– Угуу! – констатировал Чёрный.

– Мы не бродяги! – повторил Снегирь с достоинством.

– А паспорта у вас есть? – строго спросил мэр.

– Это ещё зачем? – удивился Антон.

– Чтобы удостовериться, – нравоучительно изрёк мэр, – что вы именно те, за кого себя выдаёте.

– Что значит: «выдаём»?! – возмутился Снегирь. – Во-первых, мы никогда никого не выдавали, а во-вторых: все видели, что играл он сам! – он кивнул на Антона и уточнил: – Причём, совершенно бесплатно!

– У-ууу! – недоумённо подняли брови тайные агенты.

– Ну, почти… – сказал Снегирь. – Вообще-то мы оставляем себе горсть монет на ночлег и ужин.

– Хорош ужин! – усмехнулся мэр, выразительно тряхнув полной шляпой Снегиря.

– Это не наши деньги, ваша милость, – ответил Антон. – Мы их отдаём в детские приюты. Я сам вырос в таком.

– У-уу, ненормальные! – сказал Белый.

– Угуу, сумасшедшие! – согласился с ним Чёрный.

– Чокнутые! – вытер пот со лба Гостинщик, не отрывая алчного взгляда от шляпы.

– Безумцы! – осуждающе подытожил мэр и тут же приказал агентам: – Деньги конфисковать в городскую казну! Они им больше не понадобятся.

– Чего же мы такого натворили? – поинтересовался Снегирь.

Мэр вплотную подошёл к певцу.

– Имя? – сурово спросил он.

– Снегирь, менестрель!

– Странное имя, – покачал головой мэр. – И фамилия подозрительная… – Он перевёл свой хмурый взгляд на Антона: – А тебя как зовут?

– Антон-музыкант, – ответил скрипач.

– Разве? – ухмыльнулся мэр. – А я вижу, что никакие вы не музыканты… Вы – колдуны!

– Мы?! – воскликнули те в один голос.

– А кто превратил зиму в весну? Кто сорвал охоту его светлости?!.. То-то! – И он отдал приказ агентам: – В тюрьму обоих!

Но не успели те исполнить его распоряжение, как откуда-то раздался телефонный звонок.

Гостинщик, не веря своим ушам, в растерянности завертел головой и выпучил глаза: уж он-то точно знал, что телефона в номере никогда не было.

Однако Белый уверенно подошёл к треногому столику, изнемогавшему под тяжестью огромной глиняной вазы, вышвырнул пыльно-шёлковый букет пёстрых роз и, достав оттуда телефонную трубку, протянул её мэру.

– Мэр слушает! – громко сказал тот.

Агенты и Гостинщик привычно заткнули пальцами уши. Музыканты же так и остались стоять в недоумении.

– Да, ваша светлость!.. Выяснил, ваша милость! Певец и скрипач… Кого? Скрипача?.. Говорит, что Антон, ваша светлость! – отчитывался перед кем-то мэр. – Что?!.. – Его лицо вытянулось. – Гм-гм… – Он прикрыл ладонью микрофон, отвернулся в угол и понизил голос: – Не совсем понимаю, ваша милость!.. Как прикажете… – разочарованно сказал он. – Будет исполнено! До завтрашнего утра, ваша светлость!..

Он бросил трубку в вазу и повернулся. Казалось, лицо его заменили: оно сияло, словно начищенный кофейник. Гостинщик оторвал руки от ушей, а агенты бросились к музыкантам, намереваясь выполнить последний приказ мэра.

– Отставить! – остановил он их. Теперь и его голос журчал добродушно и гостеприимно, хотя и немного растерянно: – Хочу, гм-гм, извиниться перед нашими гостями и просить считать случившееся просто весёлой шуткой.

Все вытаращились на мэра.