Глаза Лауры-Мэй нашли Эрла, она издала вопль ужаса и побежала к нему.

– Не умирай, Эрл! Умоляю тебя, не умирай!

Эрл поглядел на нее из грязевой ванны, в которую его погрузили, и покачал головой.

– Ты промахнулась на целую милю, – сказал он.

Рядом Гаер упал на колени, руки сжаты, лицо поднято к дождю.

– О, Господь, я благодарю тебя за то, что ты сохранил это свое орудие, и в час нужды…

Вирджинии захотелось заткнуть этого идиота. Этого человека, который так глубоко уверил ее в том, что она не в себе, отчего она чуть не отдалась Баку Дарнингу. Ладно, с нее хватит. Она уже достаточно боялась. Она видела, как Сэди действовала, влияя на реальный мир, видела, как то же делал Бак. Теперь нужно, чтобы процесс пошел в обратном направлении. Она решительно подошла к тому месту, где лежал смит-вессон, и подняла его.

Как только она это сделала, то почувствовала совсем рядом присутствие Сэди Дарнинг. Голос, такой тихий, что она едва его слышала, сказал у ее уха:

– Разве это мудро?

Вирджиния не знала ответа на этот вопрос. И вообще, что есть мудрость? Разумеется, не застывшая риторика сухих проповедей. Может, мудрыми были Лаура-Мэй и Эрл, которые сидели в грязи, не обращая внимания на молитвы и проклятия Гаера и на взгляды постояльцев, сбежавшихся, чтобы посмотреть, кого убивают. Или, возможно, мудрость состояла в том, чтобы отыскать червоточину в своей жизни и уничтожить ее раз и навсегда. С оружием в руке она вновь направилась в номер семь, почувствовав, что рядом с ней обеспокоенно шагает Сэди Дарнинг.

– Не Бака?.. – прошептала Сэди. – Нет, конечно.

– Он напал на меня, – сказала Вирджиния.

– Ах ты, бедная овечка.

– Я не овечка, – ответила Вирджиния, – больше нет.

Поняв, что женщина абсолютно владеет собой, Сэди попятилась, опасаясь, что ее присутствие насторожит Бака.

Она наблюдала, как Вирджиния пересекла парковочную площадку, миновала тополь и шагнула в номер, где ждал ее мучитель. Огни все еще горели, после синего мрака снаружи они казались очень яркими. Но Дарнинга нигде не было. Комната номера восемь тоже оказалась пустой. Потом раздался знакомый голос.

– Ты вернулась, – сказал Бак.

Вирджиния резко обернулась, сжимая в руке пистолет, но пряча его от Бака. Он вышел из ванной и сейчас стоял между ней и дверью.

– Я так и знал, что ты вернешься. Все они так делают.

– Я хочу, чтобы ты показался, – сказала Вирджиния.

– Я гол как младенец, – сказал Бак. – Что ты хочешь, чтобы я сделал? Снял с себя кожу? Может получиться довольно забавно.

– Покажись Джону, моему мужу. Пусть он увидит, что ошибался.

– Ах, бедняга Джон. Я не думаю, что ему хотелось бы меня увидеть, а?

– Он думает, что я не в себе.

– Сумасшествие бывает иногда очень полезно, – заметил Бак. – Они чуть не стащили Сэди с электрического стула, настаивая на том, что она за себя не отвечала. Но она была слишком честной, чтобы выгадывать себе жизнь. И просто продолжала втолковывать им: «Я хотела, чтобы он умер. Поэтому я застрелила его». Она никогда не отличалась особым здравомыслием. Но ты… теперь, я думаю, ты знаешь, что для тебя лучше.

Тень чуть изменила форму. Вирджиния не могла как следует различить, что там делал Бак, но, несомненно, это было что-то непристойное.

– Подойди и возьми, Вирджиния, – сказал он. – Хватай.

Она вынула из-за спины смит-вессон и направила на него.

– Не сейчас, – сказала она.

– Ты не сможешь причинить мне вреда этой штукой, – ответил он. – Ведь я уже мертв, помнишь?

– Ты же сделал мне больно. Почему же я не могу тоже причинить тебе вред?

Бак покачал своей эфирной головой и грубо засмеялся. Пока он развлекался, за окном, со стороны шоссе, раздался вой полицейских сирен.