И правда, ничем. Анна мысленно кивнула и пообещала не лишать себя удовольствия поделиться этой мыслью с дядей и тетей, которые, заполучив в свои сети гостей, следили, чтобы те не оставляли ни крошки на тарелке.

Пока гостья представляла реакцию родственников, которая, как она была уверена, будет выражаться в возмущенной пене изо рта, Рыжая приготовила еще одно блюдо в небольшой глубокой миске. Украсив его голубикой, она поместила ужин на специальную подставку для Одри и пригласила Анну за стол, а сама устроилась по-турецки на мягкой круглой подушке.

– Перед едой я представляю, сколько труда вложено в пищу. И не только моего, – засмеялась хозяйка. – Кто-то выращивал пшеницу, фрукты, привез их сюда, продал. Все на этом столе проделало большой путь, прежде чем попасть к нам. Разве не волшебство?.. После этого осознания и в голову и не придет поглощать еду перед телевизором или телефоном. Хочется прочувствовать каждый кусочек.

Гостья промолчала, внутри не согласившись и едва сдерживая порыв наброситься на еду после двадцати часов голода. Она наблюдала за своей компаньонкой, у которой и в мыслях не было спешить. Рыжая плавными движениями заполняла тарелку – пара виноградин, несколько кусочков сыра, горстка орехов. Казалось, она намеревалась превратить еду в произведение искусства, тщательно отмеряя, сколько сможет съесть и какие вкусы будут изящнее всего сочетаться друг с другом.

Анна наложила к основному блюду запрещенные лепешки и жареный сыр. Фрукты и ягоды ее не интересовали, их она и так может есть почти в любой момент, невзирая на диету. Немного осмелев от отступающего чувства голода, девушка озвучила вопрос, который волновал ее уже сутки:

– Ты сидишь на какой-то особой диете? У тебя такая фигурка. Я месяц сижу без сладкого и все равно вряд ли когда-нибудь приближусь к твоей форме.

– Не сижу. И ни разу не сидела. Не люблю запреты. Да и какой смысл отказываться от чего-то на месяц, а потом возвращаться к старому режиму? – девушка отпила глинтвейн: – Вряд ли это даст желаемый результат. Всегда была уверена, что если сидеть на диете, то на долгий срок, а это точно не для меня. Слишком люблю еду, – пояснила она, уплетая сырный пирог.

– Значит, ты точно ведьма, – неестественно громко засмеялась Анна, совсем не в глубине души завидуя девушке.

– А ты давно хгм… во всем этом?

– М-м-м… Год назад я поступила и начала жить с Викой, она мне рассказала о вреде подсолнечного масла, майонеза, всяких таких штук. Наверно, год.

– А до этого тебя все устраивало, значит?

– Да, думаю, да. Но до этого я и не толстела.

– Интересно, что началось первым, твои диеты или набор веса? – задала Рыжая вопрос в никуда, не требуя ответа.

Анна нахмурилась. Хотела бы она сказать, что полнота предшествовала ее ограничениям в еде, но теперь она не была уверена. Девушка не уловила момент, когда всё началось. Она помнила только, что в одно прекрасное утро ее любимые джинсы перестали застегиваться, а на бедрах ткань стала стираться из-за того, что вещь уже не подходила по размеру. В это утро ей пришлось надеть свободную юбку, а вечером приготовить еще больше еды на пару.

На тот момент они с Викой уже месяц сидели на правильном питании, но через день устраивали читмилы, в которые можно было есть что угодно. Еда поделилась на полезную и вредную. От первой воротило, вторая девушке часто приходила во снах.

– Думаю, самая большая ошибка – делить еду на полезную и вредную, – словно прочитав мысли, заговорила Рыжая. – Диетическое мышление похоже на детскую уловку «Не думай о слоне». После этого указания ты не сможешь быстро переключиться на что-то другое. И с едой то же самое. Стоит запретить себе что-то, вряд ли получится наслаждаться остальной пищей в полной мере. Хотя это нужно спросить у тебя, у тебя в этом больше опыта.