Центр Донецка после обстрела, осень 2022 г. Фото Алексея Гарнышева.

При этом Россия была готова маневрировать в широких пределах, рассматривая как неприемлемый фактически только один вариант – собственное безусловное поражение. Однако с точки зрения «коллективного Запада» Украина и сам «коллективный Запад» уже сделали слишком много уступок. Мир, в котором жила западная дипломатия, радикально отличался от того, в котором находилась дипломатия российская. Если Москва желала говорить на грубом языке фактов, не поступаясь ничем в рамках сложившейся реальности, то на той стороне исходили из представлений о должном, которые ни на какую реальность не опирались вовсе. Прекрасная иллюстрация: уже в ходе СВО итальянское правительство подготовило проект мирного договора. В его рамках компромиссом считалась… широкая автономия Крыма в составе Украины. Было ли это изящное дипломатическое издевательство или искренняя убеждённость в том, что это-то и есть серьёзная уступка, сказать трудно. Однако в любом случае на таких условиях мир не был достижим.

Серьёзная проблема состояла в переоценке своих возможностей российской стороной.

Россией владела опасная иллюзия о возможности лёгкого и быстрого военного разгрома противника. Одной фразой этот взгляд можно выразить как «Киев за три дня». В действительности и армия, и государство, и общество на Украине серьёзно окрепли за 8 лет. В задачу автора не входят моральные оценки – относиться к этому факту как к фанатизму тоталитарной секты или как к массовому героизму патриотов, однако реальность состоит в том, что с началом активных боевых действий не произошло ни мятежей в тылу, ни массовой сдачи в плен, когда она не была продиктована обстановкой; словом, совокупность агитации (массированной и искусной), репрессий, коллективных переживаний общества и т. д. и т. п. сделала Украину достаточно крепким орешком. Радикальные националисты никогда не являлись на Украине парламентским большинством, однако их роль не состояла в парламентских дебатах: активное меньшинство, препятствующее «капитуляции» внутри Украины, тотально навязало свою волю всем остальным. Попытка договориться с Россией по существу ключевых вопросов могла привести только к свержению любого президента и его замене на более воинственного лидера. Где страхом, где агитацией – но украинской стороне удалось серьёзно консолидировать общество и встретить российскую операцию предельно жёстко. При этом степень военного напряжения со стороны Украины с самого начала была несопоставима с российской: несколько контринтуитивный факт состоит в том, что численность украинских войск в зоне конфликта оказалась значительно выше не только ополчения, но и российских сил, ведущих СВО.

В свою очередь, западные лидеры рассматривали и рассматривают Украину с нескольких позиций. Во-первых, это безусловно утилитарный инструмент для решения задачи ослабления России. Подрыв экономического, научного, промышленного и военного потенциала РФ был открытым текстом объявлен целью поддержки Украины. Хотя на Западе многие оскорбились бы от такой циничной реальности, ударить по России Украиной – вполне рабочая, выполняемая в данный момент стратегия. Правда, здесь приходится перейти уже к просчётам и неверной оценке обстановки со стороны западных лидеров. Если возможности и боевой дух украинской армии системно недооценивались, то точно так же недооценивались прочность российской экономики и русского общества, которые не рассыпались ни под влиянием санкций, ни под впечатлением от тягот войны.

С другой стороны, не стоит, как это часто делают уже в России, недооценивать ценностный фактор. Для США и Европы Украина – это пример прозападной революции, страны, стремящейся к демократии и разделению европейских ценностей. Украина, безусловно, не соответствует нормам ЕС и США, однако она очень громко декларирует приверженность этой системе взглядов на должное и как минимум подгоняет свою риторику и принятые в государстве процедуры под эти стандарты.