Уинкот завещал свое имущество своему брату Эдварду.

– Это мой муж, мистер Холмс! – закричала миссис Флауерс на грани истерики. – Вы видите? Грегори ни перед чем не остановится, чтобы заграбастать деньги. Он же химик, сначала он отравил своего брата, потом одного племянника, а теперь пришла очередь Эдварда, а потом и моя. И тогда он останется единственным живым членом семьи и все деньги достанутся ему! Вы должны нам помочь, мистер Холмс! Пожалуйста! Умоляю вас!

Когда женщина справилась с третьим приступом рыданий, Холмс сказал, что он не против заняться этим делом, но сначала он должен задать ей несколько вопросов.

Миссис Флауерс пообещала рассказать все, что только знает.

Во-первых, знает ли мистер Флауерс о том, что она пришла сюда?

Нет, он не знает. Она не хотела его лишний раз тревожить. Он как раз уехал в Лондон около полудня, она подождала четверть часа, села в поезд до вокзала Виктория, а там взяла кеб прямо до Бейкер-стрит.

Холмс наклонился и слегка сморщил нос. Ватсон отмечает, что ему этот жест прекрасно знаком – обычно он означал, что его товарищ пытается уловить какой-то определенный запах.

– Таким образом, ваш муж сейчас тоже в Лондоне? – спросил Холмс.

– Да.

– И когда же он вернется домой?

– Скорее всего, поздно. Он обычно не возвращается до восьми вечера.

Холмс кивнул. Нет ли у нее оснований полагать, что у ее мужа могут быть какие-то проблемы со здоровьем? Нет, он прекрасно себе чувствует. Они оба много гуляют, почти не пьют и не курят.

Что касается смерти Уинкота, видела ли она сама то место, где это произошло?

К сожалению, да. Уинкот тоже жил в Танбридж-Велз и его горничная позвала брата своего хозяина и его жену как только обнаружила тело. Поскольку дело было в воскресенье, они были дома и она вошла в комнату одновременно с мужем.

У нее нет оснований полагать, что служанка могла подвинуть тело?

Нет, никаких.

Может ли она подробно описать обстановку?

Конечно. Обеденный стол, накрытый на одну персону, стоял в центре комнаты. Уинкот сидел в кресле напротив двери, голова его упала в тарелку. Слева стоял бокал вина.

Слева от кого?

Не слева от нас, а слева от бедняги Уинкота. С левой стороны сцены, так сказать.

Это странно. Обычно бокал ставят справа – ведь так его удобнее брать.

Уинкот был левшой.

Разговор продолжался еще минут пять, потом Холмс поблагодарил миссис Флауерс за то, что она ответила на его вопросы так подробно, что теперь он непременно возьмется за это дело.

Она поблагодарила его самым сердечным образом и молила не терять ни секунды, чтобы Грегори не нанес удар первым. Рассыпаясь в благодарностях и твердя, что ее муж в страшной опасности, она поспешила уйти, чтобы успеть домой до возвращения мужа.

Ватсон согласился поехать с Холмсом в Танбридж-Велз на следующий день и тоже покинул Бейкер-стрит, оставив Холмса дожидаться своего неуловимого агента.

Друзья встретились на вокзале Виктория в два часа пополудни на следующий день. Пока они ждали поезд, Холмс купил свежую газету и пробежался по заголовкам. Небольшое объявление в разделе «Чрезвычайные происшествия» зацепило его взгляд: молодой адвокат Эдвард Флауерс из Танбридж-Велз был найден мертвым на своем рабочем месте в конторе Симкинса и Варбертона в Лондоне.

– Черт бы побрал эту женщину, – пробормотал Холмс, – она оказалась проворнее, чем я думал.

Ватсон был ошарашен.

– Вы же не хотите сказать, Холмс, – воскликнул он, – что вы подозреваете бедную женщину в убийстве своего мужа?

– Именно так, Ватсон, – ответил Холмс. – Я подозревал ее с самого начала.

Почему?

В начале «Истории жилички под вуалью» Ватсон упоминает о том, что у него «накопилось немало материала», так что проблема всегда состояла «не в поиске, но в выборе». Просматривая его обширные записи, мы пытались понять причины, по которым Ватсон одни дела превращал в рассказы, а другие – нет. В большинстве случаев причина была вполне очевидной: многие дела были слишком похожими одно на другое или слишком простыми. Большинство таких дел было помечено «ЗРД», что, как можно догадаться, означало «заурядное».