Теперь нельзя уже так думать, глядя на небо, как думали князь Андрей и Лермонтов. <…> Теперь с неба – шум: отвратительное ерзанье и назойливое цокотанье аэропланов и дирижаблей… Теперь небо пронзено острием суеты, молвой паутин радио.

Прежде, ну, в городе была суета и шум (1/1000современной), но выйдешь в поле —

Теперь и в поле нет ее – не только вековой, но и суточной: с неба цокочут аэропланы, пролетающие из Берлина в Москву над смоленскими полями. На земле, на ниве уж не слышится тихое понукание пахаря:

Теперь и в полях – завелся грубый шум трактора, визги копоть машин…»

Теперь, сегодня, сейчас, в начале сентября 1998 года, с этим последним немного полегчало… Но в нынешнем деревенском затишье великое тоже вряд ли родится. Мерзость запустения!.. В общем же и целом все по-прежнему:

«Все шумнеет и все теряет стержень, тишиною связующий с корнем бытия».[28]

Прежде и теперь. Небо и земля. Город и природа. Быт и бытие. Основные маршруты, сюжеты возможного исследования обозначены здесь столь отчетливо, что отсутствие конкретно-звуковой их расшифровки, тем более музыкальных примеров и ассоциаций не вызывает никакого дискомфорта. К тому же в конце этого воспринятого фрагмента Сергей Николаевич использовал столь любимый мною ход…