Беатрис прижала голову к его плечу еще сильнее, пока они наблюдали, как женщина исчезает в уборной.

– Это кому-то поможет?

– Это напомнит ей, что воровать нехорошо.

– Я сомневаюсь. Если мы схватим ее за руку, она просто возненавидит нас.

– Так что же, как христиане, мы должны не обращать внимания на кражу?

– Как христиане, мы должны нести любовь Христа. И если мы выполним эту задачу, то создадим людей, которые не захотят творить зло.

– Создадим?

– Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Вдохновим. Обучим. Покажем путь.

Она подняла голову и поцеловала его в лоб:

– Именно то, что ты собираешься сделать. В этой твоей миссии. Мой храбрец.

Питер вспыхнул, благодарно заглотив комплимент, как изнывающий от жажды ребенок. Он даже не представлял себе, как нуждался в нем именно сейчас. То, что возникло в груди, было настолько огромно, что он подумал, грудь его взорвется.

– Я пойду помолюсь, – сказал он. – Хочешь со мной?

– Чуть позже. Иди пока сам.

Он встал и без колебаний пошел в аэропортовую молельню. В каждом аэропорту – Хитроу, Гатвике, Эдинбурге, Дублине и Манчестере – он знал, где она находится, никого не спрашивая.

Это всегда была самая уродливая, самая безвкусная комната во всем комплексе, на максимальном расстоянии от сверкающих ульев торговли. Но в ней обитала душа.

Найдя молельню снова, он досконально изучил расписание на двери, надеясь, что не опоздал на редкое там причастие. Но ближайшее должно было состояться не раньше четверга в три часа пополудни, а в это время он будет уже на невообразимом расстоянии отсюда, и Беатрис начнет спать одна с Джошуа в ногах, как будет спать долгие месяцы.

Он тихо отворил дверь. Три мусульманина стояли на коленях, не обратив на него внимания, когда он зашел в комнату. Они смотрели на лист бумаги, приколотый к стене, с отпечатанным на компьютере изображением стрелы, похожим на дорожный знак. Стрела указывала на Мекку. Мусульмане кланялись, вздымая зады, и целовали ткань ярко раскрашенных ковриков, предоставленных аэропортом напрокат. Безукоризненно одеты: шитые на заказ костюмы, дорогие часы. Блестящие туфли из лаковой кожи стояли в стороне. Носки на пятках натягивались и чуть не лопались от ретивых поклонов.

Питер быстро заглянул за шторку, делившую комнату пополам. Как он и подозревал, там была женщина, тоже мусульманка, полностью закутанная и занятая тем же ритуалом. С ней был ребенок, сказочно послушный мальчуган, разодетый, как маленький лорд Фаунтлерой. Он сидел в ногах матери, безразличный к тому, как она простиралась ниц, и читал комикс про Человека-Паука.

Питер подошел к шкафу, где хранили Писание и брошюры. Библия (издание Гидеона) и отдельно Новый Завет и псалмы, Коран и трепаная книжица на индонезийском языке, вероятно тоже Новый Завет. На нижней полке рядом с пачками «Сторожевой башни» Свидетелей Иеговы и изданиями Армии спасения лежала оптимистически огромная пачка брошюр. Обложки выглядели знакомо, и он наклонился, чтобы удостовериться. Брошюры были изданы самой большой американской евангелистской сектой, а пастор их лондонского отделения проходил интервью для той же самой миссии, что и он сам. Питер даже встретил его в фойе СШИК, удаляющегося во гневе.

– Банда бездельников, – прошипел пастор, спеша к выходу.

Питер ожидал, что провалится тоже, но вместо этого… его выбрали.

Почему он, а не кто-нибудь из церкви с кучей денег и политическим влиянием? Он все еще не понимал.

Он открыл брошюрку и сразу наткнулся на обычную чепуху о символическом значении числа шестьсот шестьдесят шесть, о штрихкодах и вавилонской блуднице. Возможно, ответ был на поверхности – СШИК искал отнюдь не фанатизма.