Призрачный женский голос поплыл под потолком еще раз:

– Когда следующая доставка пищи? – спросил Питер.

– Да пища уже здесь, приятель, – сказал славянин, поглаживая стойку. – Будет доступна для потребления через шесть часов… и двадцать семь минут.

– Прошу прощения. Я здесь новичок и не понимаю системы. И я очень голоден. Нельзя ли… мм… сделать доступным что-нибудь пораньше и отметить, что потребление произошло через шесть часов?

Славянин прищурился:

– Это будет… неправдой, братан.

Питер улыбнулся и опустил голову, признавая поражение. Пэтси Клайн пела «Так я тебе говорю о своей любви…», когда он отошел от барной стойки и сел в кресло у полки с журналами прямо за спящим человеком.

И только он погрузился в обивку кресла, как сразу же нахлынула усталость, и он понял, что если не встанет немедленно, то заснет. Он наклонился к журналам, быстро совершив ревизию наименований. «Космополитан», «Ретроигрок», «Мужское здоровье», «Ваша собака», «Вог», «Винтажные самолеты», «Грязные минетчицы», «Дом и сад», «Врожденный иммунитет», «Автоспорт», «Научный дайджест», «Гениальные кулинарные идеи»… Довольно обширный выбор. Сильно зачитанные и только слегка устаревшие.

– Эй, пастор!

Он обернулся. Двое чернокожих за одним столом захлопнули книгу, решив, что для вечера достаточно. Один из них держал в руке завернутый в фольгу предмет размером с теннисный мячик, демонстративно крутя его. И бросил его, как только Питер обратил на него внимание. Питер поймал легко, ни на секунду не заколебавшись. Он всегда был прекрасным кетчером. Оба чернокожих подняли кулаки в приветственном жесте. Питер развернул фольгу и нашел там брусничный маффин.

– Спасибо!

Его голос звучал непривычно в акустике кафетерия, соревнуясь с диджеем, продолжившим комментировать жизненный и творческий путь Пэтси Клайн. На этом этапе истории Пэтси уже погибла в авиакатастрофе.

«…личные вещи не были проданы вместе с домом. Записи переходили из рук в руки людей, не понимавших, каким сокровищем они владеют, пока не оказались сваленными в кладовке ювелира, где и провели несколько лет. Представьте себе, друзья! Волшебные звуки, которые вы сейчас слышали, были заперты в темной кладовке, чтобы, возможно, никогда не увидеть света дня! Но мы будем вечно благодарить этого ювелира, наконец проснувшегося и совершившего сделку с „Эм-си-эй-рекордс“…»

Брусничный маффин оказался необычайно вкусным, одно из лучших яств, которые Питер когда-либо пробовал. И как сладко было осознавать, что сам он не на враждебной территории.

– Добро пожаловать в рай, пастор! – крикнул один из благодетелей, и все, кроме спящего азиата, засмеялись.

Питер повернулся к ним и лучезарно улыбнулся:

– Да уж, все выглядит лучше, чем несколько минут тому.

– Вперед и вверх, отче! Это лозунг СШИК – в каком-то смысле.

– Понятно, – сказал Питер, – и что, ребята, нравится вам здесь?

Чернокожий, бросивший маффин, задумался, приняв вопрос всерьез.

– Нормально, братан. Как и везде.

– Погода клевая, – вставил словечко его спутник.

– Он хочет сказать: хорошая теплая погода.

– И это клево, приятель, я так и сказал.

– Вы знаете, я еще не был снаружи, – сказал Питер.

– О, непременно пойдите, – сказал тот, что начал разговор, словно предполагая, что Питер предпочитает провести все время на Оазисе, не выходя из квартиры. – Стоит посмотреть, пока не рассвело.

Питер встал:

– Хорошая идея. Где здесь… э-э… ближайший выход?

Бармен вытянул длинный костлявый палец к пластиковому освещенному знаку, говорящему большими буквами «НАСЛАЖДАЙТЕСЬ!», а под ним уже меньшим шрифтом: «ПИТАЙТЕСЬ ОТВЕТСТВЕННО. ПОМНИТЕ, ЧТО ВОДА В БУТЫЛКАХ, ГАЗИРОВАННЫЕ НАПИТКИ, ПЕЧЕНЬЕ, КОНДИТЕРСКИЕ ИЗДЕЛИЯ И ВСЕ ПРОДУКТЫ С ЖЕЛТЫМИ НАКЛЕЙКАМИ НЕ ВКЛЮЧЕНЫ В БЕСПЛАТНОЕ ПИТАНИЕ И СТОИМОСТЬ ИХ БУДЕТ ВЫЧТЕНА ИЗ ЗАРПЛАТЫ».