«Вот сего74 пути держаться

Мы и будем», – Блуд сказала

И в леса быстрей ступала.

Эшу ей кричит: «Постой же!

Надобно быть осторожней.

В путь тот, что лежит короче,

Ты не рвись, дойти коль хочешь.

Торопиться нет причины,

Лучше встать на путь нам длинный.

Вдоль воды лежит он, тихо

Мы пойдём, чураясь лиха».

Эшу встал с земли, казался

Низким, но высоким стался.

По дороге востроглазый75

Заводил свои рассказы.

«Как-то раз гулял я точно

В этот миг. Я помню прочно,

Весть неся, была та благом,

Вдаль хамелеон шёл шагом

Ровным, не спеша, как тут же

Ящерка поспешно кружит

И бежит, всех с ног сбивая,

А за ней, не поспевая,

Шёл хамелеон так долго,

Что, придя в края живого

Люда, смерть увидел всюду.

Весть Луны назвал он люду:

«Точь Луна люд умирает

Точь Луна люд оживает».

А живые отвечали:

«Ящерку мы повстречали,

Весть она несла нам ту же,

Но итог у той был чуждый:

Точь Луна люд умирает,

Но уже не оживает».

Так вдоль моря те ступали,

Обходив леса и скалы,

Эшу всё вопросы сыпал,

Но давать ответ – погибель.

Потому Блуд всё молчала

И себя одну ругала,

Что попутчика с собою

Та взяла, но ведь бедою

Обернулась бы дорога.

«Может, хоть совсем немного

О себе ты мне расскажешь?

Да за помощь ты уважишь

Духа? Отчего ж не ела?

Из которого удела76

Бледноликая столь дева

Оказалась здесь? Поведай,

Отчего на север держишь

Путь свой, пришлая невежа?» –

Дух без умолку пытает,

Но внезапно затихает.

Все вопросы без ответа

Оставались, а беседа

Не случилась. Мигом Эшу

Отвечать сам стал. Опешив,

Оглядела дева духа,

Как же Эшу всё разнюхал?

Разменявшись вдруг местами,

Дева сыпется словами

Да вопросы всё бросает

И отныне не смолкает.

А довольный дух шагает

Молча, деву вновь пытает.

Всяк, как водится, дух мудрый –

Хитрый дух. Хватило ж дури

Эшу убедить в догадках,

Улыбнулся тот украдкой,

Выдал ей слова такие,

Будто б кочка на равнине

Ясный путь враз омрачила.

В жилах кровь чуть не остыла.

«Хоть и по пятам впрямь сирость

За тобою, всё ж явилась

Не одна. Сестрица в небе

Далеко. Ещё ведь прежде

Две девицы, словно в воду,

Зрели77 друг на друга с роду», –

Молвил Эшу, страж порядка.

Сей судьбы близка отгадка!

«Чуть приют ты разменяла,

Облик та свой поменяла.

Сверху с первыми лучами

Смотрит синими очами

Вниз на земли вместе с Солнцем,

Между вами нет впредь сходства.

Белокурой стала Кейнде78.

То событие идейно,

Бо79 ты символ зла начала,

То обличье ей мешало.

Предала тебя сестрица,

Лучше бы тебе смириться».

Растерялась Блуд, что делать?

Можно ль было Эшу верить?

Где здесь ложь и где здесь правда?

Одолела Блуд досада.

Вздор ли то был, прежде назван?

Всё быть может днесь80. Но разве

Предала б её сестрица?

Стало быть, она стыдится

Блуд, как и своей же сути.

Отчего сей путь стал смутен?

Из-за Эшу! Он в ответе

За сомнения все эти!

«Быть не может то! Где правда?!» –

Прокричала Блуд досадно.

Не расстаться ей с печалью.

«Больше ничего не знаю», –

Отвечал ей дух прохладно.

«Раз то – правда – что же, ладно», –

Не расслышал Эшу вздоха,

В небе зло раздался грохот.

Тучи небо затянули,

Да ветра вовсю подули,

Хлынул дождь, темно повсюду,

Только Блуд дивится чуду,

Вся насквозь промокла, что же

Вся одежда липнет к коже?

С неба реки льются люто,

Будто сверху едет смута

В колеснице да грохочет.

Эшу сам себе бормочет:

«Гости в небе объявились

Да без спросу заявились!

Не пройти царя им мимо».

Первой в бой неуловимо

Мчится Ойя, свет бросая.

Царь, за нею поспевая,

Кликнул клич, великий Шанго81,

Духам всем, любого ранга.

Восемь сотен рядом встали,

Все ориши вмиг предстали.

«Кто такие? С чем явились?» –

К чужакам все обратились,

Чужаки же отвечали: