– Я вообще не рассуждал об этом в таком ключе, – нахмурился Радзинский.

– Ну, да! Вы решили, что попали на другую планету, населённую честными и благородными искателями Истины, – ехидно заметил Мюнцер, склоняя голову набок.

– Уф-ф-ф… – Радзинский провёл по лицу рукой. – Поверить не могу… – Конкретизировать свои сомнения он не решился – всё-таки и у стен есть уши…

– Викеша… – Мюнцер взглянул на него умоляюще, уморительно сморщив при этом нос. – Успокойте меня – Вы ведь нашли, что искали? – Он смерил весёлым взглядом окончательно ошалевшего Радзинского и снисходительно пояснил, – Ваша, хм… светская активность в последнее время заметно снизилась. Напрашивается вывод, что Вы таки обрели свой Грааль. Я сейчас не имею в виду Ваши успехи в фарси… – многозначительно добавил он.

Потерявший дар речи Радзинский автоматически кивнул и Мюнцер со вздохом облегчения деликатно потрепал его по плечу.

– Рад за Вас. Надеюсь, мои предостережения не пропадут даром… – Он вопросительно выгнул бровь и, дождавшись от собеседника повторного кивка, бодро попрощался, – Так Вы обещали, Викентий! Чтоб к концу недели текст был…

К Покровскому Радзинский в этот раз не пошёл. Купил пива, разложил по тарелочкам закуску и устроился в мягком кресле у журнального столика в библиотеке. Сидел, смотрел, и ничего перед собой не видел. Осушая очередной бокал, он пытался унять внутреннюю дрожь, от которой самым натуральным образом тряслись руки. Боялся подумать и страшился поверить, что достиг желанной цели. Мюнцер – старый, добрый Мюнцер, ненавязчиво опекающий его почти уже десять лет оказался частью того мира, куда Радзинский так настойчиво пытался проникнуть – получается, что с чёрного хода. У парадного все эти годы его терпеливо ждал Исаак Израилевич.

И Эльгиз… Интересно, они с Мюнцером знакомы?

Обида на этих двоих довольно быстро преобразовалась в ярость, и Радзинский кинулся к телефону. Он в бешенстве накручивал телефонный диск – то один, то другой номер – но снова и снова слышал в трубке только ровные, бесстрастные гудки. Это привело его в совершеннейшее неистовство, и он со злостью шваркнул телефонный аппарат об стену – тот с тихим звоном брякнулся на пол. Красный пластиковый корпус обзавёлся очередной внушительной трещиной – ну, да, Радзинский порой был крайне несдержан и это был далеко не первый случай, когда он терял над собой контроль и начинал швыряться вещами.

Осознав, что уровень освещения вдруг резко изменился, и теперь всё вокруг обволакивают блёклые сумерки, Радзинский чертыхнулся и пробежался по квартире, щёлкая выключателями – света нигде не было, значит, снова выбило пробки. Чувство вины заставило его присмиреть – опять психанул, и оставил весь подъезд без электричества. Вздыхая, Радзинский поднял с пола телефон, убедился, что тот работает, и набрал номер диспетчерской.

– Здравствуйте, девушка, – елейным голоском проговорил он. Перед его мысленным взором медленно проявился облик полной, крикливой дамы с короткими, пережжёнными перекисью волосами. Её неспешно поглощало вязкое, медовое облако. – Срочно нужен электрик. Конечно, записывайте адрес…

Пурпур рассвета медленно разливался за окном, когда Радзинский с хрустом потянулся и встал, наконец, из-за стола. Он не спал всю ночь. Попросту не ложился, чтобы к утру закончить работу. Зато теперь у него на руках был веский – на сотню машинописных страниц – повод посетить своего бывшего научного руководителя.