Добрался я быстро, без пробок и почти до дома. На месте проезда в наш квартал была канава, в которой курили тёмнолицые работники в оранжевых жилетках. Движение здесь совсем недавно сделали односторонним, а чтобы заехать с другой улицы, мне потребовалось бы время практически равное поездке с дачи, настолько всё забито пробками. Проще было оставить машину и дойти пешком, что я и сделал. Запихнул её в ближайший платный парковочный карман из опасений, что дальше мест не будет.

Выйдя из машины, закурил. Не дымлю в машине и дома, тем самым урезая себя в сигаретах. Ограничения мне нравятся, потому как именно сейчас я получаю настоящее удовольствие. Раньше смолил гораздо больше, причём, даже когда не очень хотелось. И удовольствие… его почти не было. И так во всём: и в моей половинчато-сезонной жизни в семье, и вне семьи. Удовольствие всегда в начале того, что потом становится жизненной потребностью, а дальше начинается просто скука и нетерпеливое ожидание нового. Сколько лет ещё это продлится? Сын ещё недавно лучшим другом был, папочкой называл, а теперь… даже если вместе идём, то чешет сзади или впереди, только не рядом. Нет, нормально, конечно, сам таким был… вероятно. Но неприятно же!

Так, идти ещё минут пять. Нужно звонить. Сделав шаг ровным, спокойным, набрал номер сына.

– Надевайте куртки, обувайтесь, я поднимусь через пару минут, и придется тут пройтись до машины, она на Ленина стоит.

– Не…

– Что, нет?

– Да не пойдём мы ни в какую на фиг пиццерию! Мама картофан с мясом сделала, какая пиццерия!

– Так я ж тебя спрашивал, готовится что или нет! Ты «нет» сказал! Мы разговаривали сорок две минуты назад!

– Да чем ты недоволен-то?! Заколебал уже орать! Картофан однозначно лучше пиццы, иди домой. Всё, давай, пока.

– Ты чего грубишь?!

Наиглупейший вопрос в пустоту. Вот это его «всё, пока» и отключение сразу, моментально! Ну, бесит просто! Я остановился. Руку обжёг тлеющий окурок, который я до сих пор, оказывается, держал между пальцев. Щелчком послал бычок в урну и продолжал стоять, сдерживая раздражение. «Предупредить нельзя?! Просто сказать, позвонить! Зачем я так летел с дачи?» Не знаю, как назвать это чувство. Не ярость, конечно, и не ненависть. Какое-то воспламенение. Я стоял, чётко осознавая, что теперь мне нужно вернуться к машине, проехать минут сорок по пробкам, чтобы пробраться к своему дому и есть одному на кухне подогретый в микроволновке картофан. Наверное, у меня даже глаза сейчас от злости покраснели.

Рядом с урной стояла скамья и на ней двое.

– Э! Дятел! Что уставился-то? Ты не одурел что ли тут бычки кидать, а?! Что стоишь-то, рот открыл, иди, гаси или вытаскивай, чтоб не дымил. Ну. чего вытаращился?

С трудом открыл глаза.

Похмелье бывает разным. Сегодня у меня оно нервное. Всё кажется, что-то упускаю. Что-то важное. В таком состоянии начинаю обычно куда-то спешить, принимать решения, действовать невпопад – словом, суетиться. Мне кажется, что кругом застой и нужна движуха. Но это неправильно, потому как восприятие мира у меня сейчас болезненное. Мозг воспалён. Нервы напряжены. И сердце… оно, зараза, болит. Только, когда пью. Точнее, наутро. Давление. Когда не бухаю, то здоров, как бык!

Нервное состояние. Хорошо, сегодня суббота, а то уволил бы всех своих сотрудников, а потом начал бы пить с горя. Так уже было. Хе-хе…

Сегодня нельзя пить совсем, иначе запой. То, что стал алкоголиком, определил по желанию похмелиться, появлявшемуся у меня всегда к вечеру на другой день после пьянки. А раз алкоголик, значит на ближайший месяц план свой выполнил уже вчера.