Я видел много социопатов, сказал Майкл. Те из них, кто поумнее, – непревзойденные лжецы.

Насколько мне было известно, Бет Грир никогда не ставили диагноз «социопатия». Она вообще ни разу не была на приеме у психиатра.

Социопаты искусно лгут потому, что лишены подлинных человеческих эмоций. Они их имитируют – вынужденно, поскольку сами их не испытывают. Гнев, печаль, страх, сострадание – исследователи доказали, что социопат ничего этого не чувствует.

Когда Рэнсома Уэллса, адвоката Бет, спросили об этом во время интервью в 1989 году, он ответил:

– Я узнаю́ чистое зло, едва вижу его.

Открыв браузер, я включила видеозапись, как Бет выходит из машины под дождем. В сотый раз репортер в клетчатых брюках и широком плаще бросается к ней с микрофоном в руке. В сотый раз Бет сует руки в карманы плаща и поворачивается к нему.

Я просто девушка, которая не лезет в чужие дела, в сотый раз говорит она.

Может, она просто устала?

А может, сдерживает улыбку?

Оторвавшись от своих утренних занятий, я выглянула в окно и увидела на парковке незнакомого мужчину; он сидел в машине и читал. Погода была неустойчивой – лето отступало, сменяясь осенней прохладой, и облака мчались по небу, то и дело закрывая солнце, и свет словно мигал. Мужчина сидел в черном джипе на маленькой стоянке, ближайшей к моему дому. Лицо закрывал козырьком бейсболки, двигатель машины был заглушен. Мужчина читал книгу.

Я не собиралась лезть в чужие дела, но меня донимал вопрос: кто читает книгу в припаркованной машине? Родители, которые ждут детей возле школы. Больше мне в голову ничего не приходило. Если он хотел провести время за чтением, то в двадцати футах от него была лужайка со скамейкой. Я подождала минуту, две, пять, но мужчина не уезжал.

Господи, Шей. В голове у меня раздался голос Эстер. Ты только что сама себе ответила. Он кого-то ждет. Сейчас субботнее утро, у людей своя жизнь. Займись собственными делами.

Я понимала, что она права. Но внутренним взором по-прежнему видела машину, которая остановилась рядом со мной, когда я шла из школы между поскрипывавшими под тяжестью снега деревьями. Стекло опустилось, и я услышала голос: «Эй, привет, ты не замерзла?» И вспомнила наставления матери: «Со взрослыми, Шей, надо быть вежливой».

Это была неправда – худшая, какую я только слышала, – будто детям следует всегда быть вежливыми со взрослыми. Она преследует меня по сей день. Я взяла телефон, собираясь сфотографировать мужчину, его автомобиль и номерной знак. На всякий случай.

Когда мой палец завис над кнопкой, в голове снова прозвучал голос Эстер, спокойный и рассудительный: «Шей, ты давно была у психотерапевта?»

Давно. Последний раз – незадолго до развода, больше года назад. Несмотря на «долговременные последствия травмы», как выразилась мой терапевт, она сочла, что налицо огромный прогресс. Я отказалась от лекарств – это была ее идея. В тот момент у меня была постоянная работа, стабильный брак, и я вела активную жизнь. Вы можете это отпустить, Шей, говорила она. Вы уже это делаете. Это нелегко, но люди справляются.

И я перестала к ней ходить. Месяц спустя мой муж Ван – его родители были поклонниками Вана Моррисона – съехал. Теперь у него появилась новая подружка. При мысли об этом я чувствовала себя ничтожеством.

Эй, привет, ты не замерзла?

Теперь я жила одна, а одинокой женщине осторожность никогда не помешает.

Я сделала снимок и отложила телефон.

Выйдя из квартиры, чтобы купить что-нибудь на обед, я почувствовала запах дыма. Когда я открыла дверь на лестницу, то увидела женщину, которая поспешно тушила сигарету. Это была моя соседка по лестничной площадке. Мы виделись один раз, мельком, в день, когда она въезжала в квартиру.