15. Мы недавно произнесли слово чудо; краткое замечание по этому предмету не будет неуместно в этой главе о чудесном.

По первоначальному значению его и по его этимологии слово чудо означает нечто необыкновенное, удивительное для зрения. Но это слово, как и многие другие, уклонилось от своего коренного значения, и в настоящее время говорится (согласно определению академии) о действии Божественного могущества, вне общих законов природы. Таково действительно его обыкновенное значение, и только в виде сравнения и метафоры прилагают его к вещам простым, поражающим нас, которых причина нам неизвестна. В план наш вовсе не входит намерение исследовать, мог ли Бог найти полезным в некоторых обстоятельствах нарушать законы, Им же самим установленные. Наша единственная цель состоит в том, чтобы доказать, что спиритические феномены, как бы необыкновенны они ни были, нимало не нарушают этих законов, не имеют ни малейшего характера чудесного и сами нисколько не относится к разряду явлений сверхъестественных. Чудо необъяснимо; спиритические же феномены, напротив, объясняются совершенно удовлетворительно, следовательно, это не чудеса, но простые действия, имеющие свою причину в общих законах. Чудо имеет еще другой характер: оно бывает необыкновенно и редко повторяется. Но коль скоро действие производится, так сказать, по желанию и различными особами, оно не может уже быть чудом.

Наука каждый день делает чудеса в глазах невежд: вот почему в прежние времена те, кто знали более, чем толпа, слыли за волшебников, и так как предполагали, что всякое знание, высшее человеческого, происходило от дьявола, то их сжигали на кострах. В нынешнее, более просвещенное время довольствуются тем, что посылают их в дома сумасшедших.

Пусть действительно умерший человек, как мы сказали вначале, вновь возвратится к жизни по воле Божества. Это будет истинное чудо, потому что противно законам природы. Но если этот человек имел только вид умершего, если в нем оставалась хоть частица скрытой жизненности и наука или магнетическое действие успели оживить его, то для людей просвещенных этот феномен будет обыкновенным; в глазах же невежды это действие покажется чудом, и произведший его будет или побит каменьями, или почтен уважением, в зависимости от характера окружающих его лиц. Пусть в некоторых деревнях какой-нибудь физик пустит электрического змея и заставит упасть молнию на дерево. Этот новый Прометей будет, без сомнения, считаться за человека, пользующегося дьявольским могуществом; но Иисус Навин, останавливающий движение солнца или, скорее, земли, вот истинное чудо, потому что мы не знаем ни одного магнетизера, одаренного столь сильным могуществом, чтобы произвести такое чудо. Из всех спиритических явлений самое необыкновенное есть, без всяких сомнений, непосредственное [5] писание; оно доказывает самым явным образом действие невидимых разумных существ. Но оттого, что феномен этот производится невидимым существом, он не делается более чудесным, чем все другие феномены, которые производятся невидимыми существами, потому что эти тайные существа, населяющие пространства, составляют одну из сил природы, силу, которая беспрерывно действует на материальный мир, так же как и на мир нравственный.

Спиритизм, объяснивший нам эту силу, дал нам ключ к разрешению множества вещей, необъясненных и не объяснимых никаким другим способом и которые могли в отдаленные времена прослыть чудесами. Он открывает также, что магнетизм есть закон хотя и давно известный, но худо понятый; или лучше сказать, известны были его действия, потому что они производились во все времена, но не знали закона, и это незнание породило суеверие. Как только закон открыт, чудесное исчезает и феномены входят в разряд явлений естественных. Вот почему спириты не делают чудес, заставляя вертеться стол или писать покойника, точно так же как медик, заставляющий оживать умершего, или физик, низводящий на землю молнию. Тот, кто объявит, что посредством этой науки делает