– Несём его в кабинет! – скомандовал Никлас, распахивая дверь.

– Где вы шляетесь по ночам?! – раздался высокий голос Доры, и тотчас в прихожей возникла она сама.

Дора служила у Никласа с тех самых пор, когда он, овдовев, стал один воспитывать маленькую дочку. Селена привыкла считать эту крупную, шумную женщину кем-то вроде тётушки, а вовсе не прислугой. Дора учила девочку готовить, давала ей уроки рукоделия, а её пятнадцатилетняя дочь, немая с рождения Риша, давно стала Селене близкой подругой.

– Батюшки! – возопила Дора, увидев детей. – Покойника приволокли! Не в добрый час! Ох, не в добрый! Да что же это делается?! Что же это?! Я вас спрашиваю! Господин Никлас!

Селена вжалась в стенку, намереваясь прошмыгнуть мимо разгневанной домработницы, но спасаться бегством не пришлось.

Никлас неожиданно пришёл ей на помощь:

– Не ругай их, Дора! Сейчас не время. Готовь инструменты. Ты мне скоро понадобишься.

Никлас вовсе не был строгим. Селена знала тысячу способов добиться от него желаемого. Только когда положение оказывалось серьёзнее не придумаешь, он становился сдержанным и резким, если не сказать суровым. И в такие минуты никто не смел ему перечить.

Обычно многословная Дора молча кивнула и ушла.

Зебу помог отнести мальчика в кабинет, который служил Никласу одновременно и лабораторией, и спальней.

Как Селена ни надеялась, что им будет позволено остаться, Никлас решил иначе. Выпроводив детей за дверь, он велел впустить Дору, когда та закончит приготовления, и закрылся в кабинете со своим пациентом.

Подглядывание в замочную скважину не принесло никаких результатов, а появившаяся вскоре Дора и вовсе велела детям отправляться в постель. Стоит ли говорить, что уснули они нескоро? Пользуясь тем, что взрослым сделалось не до них, ребята спрятались в Селениной спальне в надежде дождаться конца операции.

Прошло много времени, но из кабинета по-прежнему никто не выходил, и Селена решила, что операция продлится до утра. Тогда она попыталась отыскать Ришу Безголосую, дочку Доры, чтобы под каким-нибудь предлогом подослать её к Никласу, но Риши нигде не было. В последнее время девушка подолгу пропадала неизвестно где, и к её отсутствию в доме мало-помалу привыкли.

В конце концов, не найдя способа разузнать хоть какие-то подробности, ребята решили ещё чуть-чуть подождать, да так и уснули: Селена – свернувшись на кровати, а Зебу – рядышком, прямо на полу.

На следующий день пришёл отец Зебу, паргалион2 Закари Зегда, и забрал сына с собой.

Надо сказать, что Зебу жил в доме Никласа и его дочери вторую луну, с тех пор, как в Туфе начались беспорядки.

Маленький городок Ольв, куда десять лет назад переселились отец с дочкой, стоял ниже столицы по течению и давно заслужил славу самого тихого города Тарии. Здесь никогда не устраивали народных гуляний, не жгли костров и даже по большим праздникам, вроде дня Коронации3 или дня Большого Безветрия4, не запускали в воздух снопы разноцветных искр. Зато для человека, больше всего на свете любящего науку это было прекрасное место – лучше не придумаешь.

Оставив придворную службу, Никлас Кариг всерьёз увлёкся научными экспериментами. Если бы кому-то пришло в голову описать все его опыты в одной книге, то книга эта вышла бы толщиной со свод королевских указов. Тут было бы много исследований в области медицины, физики, астрономии и прочих наук, некоторым из которых и названия-то ещё не придумали.

Время от времени доктор Кариг лечил кого-нибудь из местных жителей – рыбаков, крестьян, простых ремесленников, и редко брал с них плату. Однако ни приятелей, ни, тем более, друзей у него в городе не было – семья жила уединённо, принимая у себя лишь паргалиона Зегду с сыном.