Теперь, я буду говорить. Эти жизни прошли мимо тебя, а кто-то из моих героев все еще смотрит в небо по утрам. Не отвечай, я знаю – Ты меня слышишь, разделить единое невозможно. Я хочу, чтобы Ты перелистал эти истории; во множестве событий жизни этих женщин есть что-то, что имеет настоящую ценность. Пусть даже они сами не всегда понимали это, но есть воспоминания, которые уйдут вместе с ними в вечность. Это и есть новая Библия, пусть эта книга будет для всех и для каждого в отдельности. Я хочу, чтобы Ты нашел суть каждой маленькой жизни; я хочу, чтобы Ты наконец понял, счастье человека – и есть смысл бытия. Всего лишь три обычные женщины; послушай и ответь мне, что было самым важным на их жизненном пути. Начни Новую Книгу вместе со мной, пусть это будет первая страница.

В одна тысяча девятьсот восьмом году от Рождества Христова в большом северном городе Санкт-Петербурге родилась девочка Анастасия. Событие произошло в семье зажиточного домовладельца Сергея Тимофеевича Свешникова. Господин Свешников слыл человеком хватким и коммерческим, хоть и без родословной. К тридцати годам он приобрел доходный дом на Петроградской стороне, а также довольно приличную квартиру в весьма престижном месте, с тремя спальнями и большой гостиной, и через год женился на кареглазой девушке Марии. Неожиданно для престарелой маменьки он привез невесту из Бессарабии, куда ездил по делам. Черноволосая красавица родила девочку, похожую на мать, как две капли воды; через пару лет родился мертворожденный мальчик, и больше детей не появилось, к большому сожалению господина Свешникова. Молодая жена обладала веселым нравом и легкостью характера, но еще до появления на свет мертворожденного жаловалась на трудности дыхания и всегда выглядела очень бледной. Доктор отверг самые страшные предположения о чахотке, но установил не менее неприятный диагноз: хроническая пневмония. Все это от перемены климата, надо бы вывезти на воды; так он сказал на прощание, надевая дорогую барашковую шапку.

Анастасия, единственная и обожаемая; отец ни в чем ей не отказывал и выполнял любые желания – самые красивые наряды, самые яркие шляпки и лаковые туфельки, как у взрослой барышни, фарфоровые куклы из французского магазина. Девочка росла очень бойкой и музыкальной; к пяти годам в дом пригласили учителя танцев и купили фортепиано, с тех пор веселью не было конца. Инструмент не замолкал по нескольку часов – после обеда детские этюды Черни, к вечеру аккомпанемент веселой мазурки. Жена Сергея Тимофеевича, из-за неимения подруг или каких-либо других отдельных от семьи занятий, принимала в уроках искреннее участие. Каждый вечер за ужином она восхищалась талантами дочери и предсказывала ей будущее великой танцовщицы. Время от времени Мария сама учила дочь народным танцам своей родины, да только на долгий урок ее не хватало – после нескольких па Мария садилась в кресло и шумно вздыхала.

В дом часто приходили гости, в основном друзья главы семьи; кто с женами, кто по-холостяцки. Настю наряжали в красное бессарабское платье, сшитое на заказ по рисунку матери, и громкими овациями приглашали выступить. Девочка танцевала так легко и изящно, как будто летала; озорные крылья всех цветов радуги взмахивали в такт веселой музыке. Весь мир кружился вокруг нее золотым потоком, а потом склонялся в восхищении к прекрасным маленьким туфелькам, словно каменный лев со Стрелки Васильевского острова. Так она росла в полном благополучии; пусть единственная, но совершенно здоровая, красивая и невероятно живая.

Годы шли, Мария болела; особенно изматывали тяжелые зимние месяцы. Влажная холодность просачивалась с улиц и забирала последние силы; трехнедельные периоды лихорадки сменялись относительным благополучием на месяц-полтора, а потом все начиналось заново. Однако, даже в самые тяжкие минуты она не теряла силы духа; как только Настя открывала дверь в комнату маменьки, ее тут же встречала жизнерадостная улыбка. В тысяча девятьсот шестнадцатом году Сергей Тимофеевич купил дачу в деревне Парголово и решил поселять там семью с мая по сентябрь, в надежде на благоприятный сельский воздух. Действительно, Мария ожила и даже начала совершать пешие прогулки по селу. Утреннее солнце, легкий ветерок; Настя бегала вокруг матери, напевая какой-то смешной мотив. Мама шла медленно, периодически останавливалась передохнуть; иногда присаживалась прямо на траву у обочины. Вокруг бедные крестьянские дома; через дорогу – дачные особняки городских жителей; чистое небо и деревенское солнце, оно намного теплее петербургского. Мария чувствовала, как ее ослабленное тело наполняется силами и желанием жить; она сидела неподвижно на зеленом травяном ковре и думала о дочери. Девочка прыгала рядом и что-то громко рассказывала, а потом теряла терпение и начинала дергать мать за рукав; надо вставать, идти обратно к обеду.