Ты, контролёр, и все
Там, на троллейбусе.
Гимн зелёным пылинкам
Травы подземный ход сутул,
Тяжел к свету
Сквозь мглы косность…
Туманностью зеленой затянул
Планету
Травяной космос.
Но как легки и голосисты глади
Лужаек,
Как полны света!..
Здесь залегли с транзисторами дяди:
Май! —
Дядье лето!
Вновь бабочки вошли во вкус
Плутать —
Ах, одноночки…
Вновь надо по кукушке пульс
Считать,
Считать денечки.
Березовая роща зелена,
Запылены одежды слова,
Где всё мглисто.
Но от гармони женщина хмельна
И от надежды новой —
Гармониста.
Распущена косынка и коса,
Но в чистом космосе
Её света
Вновь плавают березы
И глаза:
Раскосые, зеленые планеты.
Немолода, так что ж,
Но и трава
Немолода,
Ломая мглы заслоны,
А всякий раз права, нрава, права!..
И обнажает пыльные слова,
И наряжает их в туман зеленый.
И если взгляд участливых миров
Сюда проникнет вдруг,
Никчемны состраданья,
Так плавают в просветах —
Будь здоров! —
Веселые пылинки мирозданья.
Гимн юности
Я страдал – значит жил,
Я любил – я страдал,
Плавил ад рудных жил,
Струнный рыд и металл.
Не жалею ничуть,
Что бродяжил и пел,
Что всегда кто-нибудь
Рядом быть не робел.
Дар свой в песню вложил,
Песню даром отдал,
Вместе с тучей кружил,
Вместе с солнцем светал.
День – с любимою путь,
Ночь – привал золотой…
…и стекал Млечный Путь
В сеновал молодой…
А сужала мой пыл
Человечинки ржа —
Из медвежьего пил
Голубого ковша.
В человечий металл
Звёздный отзвук вложил,
Я любил – я страдал,
Я страдал – значит жил.
Гимн стране
В другой стране, в другом тысячелетье,
Где крупы лошадей чесали плети
Хвостов пушистых, где хвостов пышней
В полях вскипал ковыль, где от слепней
Мерк солнца зрак, где ночь слепляла мрак
Из мировых морок и прочих врак,
Где ночи, в общем, не было, была
Любовь, луна… и так была светла
Страна и жизнь, что просто не могли
Не оболгать их вытрепки земли,
Великие Слепни, и поскорей,
Перевирая бред календарей,
Лишить людей истории, любви.
Живи как хочешь… хочешь – не живи.
Коль не было былого, а была
Лишь небыль, русский миф, сплошная мгла,
То не было ни солнца, ни травы,
Ни совести… все были неправы!
Разливы без отлива – вот права.
Однако, не соборно, а прива…
Но отчего же Свет стоит иконно?
В другой стране, совсем в другом каком-то
Тысячелетье, измеренье – мы
Любили этот свет, и среди тьмы
Светил он для любого, кто не слеп.
Он восходил, как в мир восходит хлеб,
Как песня – из протяжной глубины,
Где времена и души сплетены
Совсем не так, как в снах календаря,
Таинственней, прочнее; и не зря
Его копили мы в самих себе…
И если не останется в судьбе,
Во времени, – пространства, не беда.
Он с вечностью уже. И навсегда.
И там он – свет, и здесь, на этом свете,
В другой стране, в другом тысячелетье…
Гимн хлебу
Мне снился каравай, до боли грудь щемящий.
Быть может, он хотел, чтоб вспомнил я… кого?
Мне снился круглый хлеб… он был еще дымящий…
И золотилась корочка его.
Тревожен этот сон, и радостен, я знаю,
Должно быть, он в ночи давно меня искал, —
Я выпекаю хлеб… но я не понимаю,
Но я ведь никогда его не выпекал!
А он стоял светло, как золотая башня,
Он испускал лучи от мощного лица,
А там, за ним, в дыму, – угадывалась пашня…
И города вдали… и сёла без конца…
А стол был – как земля! И хлеб сиял на блюде,
Как солнце, как зерно, взошедшее сквозь мрак.
Я чувствовал – кругом за ним стояли люди,
Но я не видел их!.. не понимаю как.
А он ещё дышал, дымился на престоле…
И смолото зерно. И я его испёк.
Я видел – и моя в нем золотилась доля!
Которая? – еще
увидеть я не мог.
Гимн воину
Н. Шипилову
В угаpе, в аду озвеpевшей столицы,
Где нам не помог ни один бледнолицый
Шакал,
Ни квёлый таксист, ни калымящий дьявол,
Котоpый лишь сеpой обдал – это я, мол,
В гpобу вас видал…