Но они говорят нам также, что нет преступления, которое не могло бы быть смыто искуплением. Человек находит эту возможность в различных телесных существованиях, которые дозволяют ему, согласно его желаниям или страданиям, подвигаться вперед по пути прогресса, достигая мало-помалу полного совершенства, составляющего конечную цель его существования.


Такова сущность учения спиритизма, сообщенного нам высшими духами. Посмотрим теперь возражения наших противников.

VII

Для очень многих людей упорство ученых представляется если не доказательством, то по меньшей мере очень серьезным основанием к тому, чтобы поколебать доверие к новому мнению. Мы вовсе не из тех, кто восстают против ученых; напротив, мы очень уважаем их и сочли бы за честь иметь между ними последователей нашего учения, но мнение их во всяком случае не может считаться непогрешимым.

С того момента, когда наука кончает материальное наблюдение фактов и дело доходит до оценки и объяснения явлений, стоящих за этим кругом, тотчас открывается поле догадок, и каждый предлагает свою систему, преобладание которой ему желательно, и он с ожесточением защищает ее.

Не видим ли мы ежедневно, что самые разнородные мнения то превозносятся до небес, то отвергаются, как никуда не годные.

Сегодня они проповедуются как неоспоримые истины, а завтра отвергаются как очевидные заблуждения?

Факты – вот истинная проверка наших суждений, и только лишь в отсутствии фактов сомнение есть единственное мнение мудреца. В суждении о предметах, уже известных, мнение ученых, конечно, имеет значение, ибо у них сведений больше и сведения эти лучше, чем у массы неученых людей; но относительно предмета нового, никому еще неизвестного, их взгляд на вещи может быть и ошибочный, потому что они не более других чужды предубеждений; я скажу даже, что ученый может иметь предубеждений больше, чем кто-нибудь другой, так как он естественный образом старается все подчинить уже обоснованным у него взглядам на вещи; математик видит доказательства только в алгебраических вычислениях, химик относит все к действию элементов и пр.

Всякий человек, сделавшийся специалистом, невольно сосредотачивает на своей специальности все свои представления, но попытайтесь вывести его из круга своей специальности, и вы увидите, как он будет прямолинейно рассуждать, подчиняя все под знакомые ему законы. Это следствие человеческой слабости. Поэтому я охотно и с полным доверием буду спрашивать химика о каком-нибудь анализе, физика – об электрической силе, механика – о законах движения тел; но, надеюсь, они позволят мне – и это нисколько не нарушит уважения моего к их специальным познаниям – не иметь такого же доверия к их отрицательному мнению относительно спиритизма, точно так же, как я имею полное право не придавать большого значения суждению архитектора о каком-либо музыкальном вопросе.

Так называемые положительные науки основываются на свойствах материи, которую можно подвергать опытам по своему желанию; явления же спиритизма основаны на действиях разумных существ, одаренных свободной волей и беспрестанно доказывающих нам, что они не подчиняются нашему произволу. Следовательно, наблюдения над последними не могут быть производимы одинаково с первыми, они требуют особенных условий, и желать подчинить их обыкновенному методу исследований – значит добиваться невозможного. Таким образом, наука, собственно говоря, не может ничего сказать о спиритизме; она им не занялась, и поэтому суждение ее о нем – благоприятное оно или нет – не может иметь никакого значения.

Спиритизм есть результат личного убеждения, которое ученые также могут иметь как частные лица, независимо от их учености; но предоставить вопрос этот на разрешение науки будет то же, что заставить физиков или астрономов доказывать существование души. В самом деле, спиритизм весь основан на существовании души и на состоянии ее после смерти; не безрассудно ли после этого думать, что человек должен быть великим психологом только потому, что он великий математик или великий анатом.