В день, когда ему исполнилось восемнадцать, он уехал из дома на электростанцию «ДРАКОГРИД» в Бостонской бухте. Там нашептывателям драконов хорошо платят, но это потому, что работа у них опасная, а способность к ней мало у кого есть.

Джоуи рассказал мне, что заставить дракона работать нельзя – его нужно к этому склонить. Он рассказал, как когда-то царица в Санкт-Петербурге построила у себя во дворце целую комнату из янтаря, чтобы дракону захотелось дышать огнем – наверное, она так подражала Герону Александрийскому? – и сильно обожглась. В детстве мне потом снились кошмары из-за этой истории.

Так, посмотрим, моя мама сохранила у нас курсовую работу Джоуи… Вот она. «Говард Хьюз[21] остался в Лас-Вегасе, потому что думал, яркие огни и бесконечное обаяние всегда будут привлекать драконов, которые поддерживали его авиационную империю. Во время холодной гонки НАТО и ГЕАИА тайно нанимали артистов, чтобы те склонили драконов Варшавского договора перейти на их сторону. Но спустя сотни лет после Ньюкомена и Уатта, нашептывание драконов остается скорее искусством, чем наукой.

Я намерен стать великим артистом».

Драконы капризны, ленивы, и им быстро все надоедает. Даже если вам удастся поселить их в городе с сокровищами, книгами или какими-нибудь новыми диковинами, они скорее там задремлют, чем станут работать. И вот для этой последней задачи – сделать так, чтобы дракон послушно задышал огнем, – и нужны нашептыватели драконов.

Никто не знает, как это работает. Нашептыватели соблюдают обет молчания, у них есть тайная гильдия, в которой мудрость передается между поколениями из уст в уста. В детстве, когда мы с Джоуи играли, я был драконом, а он пытался заставить меня делать всякую домашнюю работу – обычно обещая дать мне поиграть на консоли, которую сам собрал.

Возможно, именно так они этого добиваются. Ведь в старину западные инженеры-железнодорожники крепили к своим драконам-локомотивам калейдоскопы. Так что я не удивлюсь, если теперь они надевают на драконов наушники виртуальной реальности. Тедди Патриот сказал однажды на радио, что нашептыватели на электростанциях как-то странно ласкают драконов, почти сексуально, заводят их. Не знаю, насколько это правда. В школе детей до сих пор учат, что драконы любят музыку, литературу и картины. Джоуи над этим смеялся и называл «драконьей теорией Шахерезады».

Истинного ответа я никогда не узнаю. Нашептыватели драконов если не сгорают дотла при исполнении, то выходят на пенсию только когда у них сгорают мозги, а это почти что еще хуже.

Когда Джоуи вернулся домой, ему было тридцать, но выглядел он лет на двадцать старше. Он не узнавал ни меня, ни маму, не смеялся и не плакал, ел только когда еду подносили к его рту, весь буквально увядал. Его ум стал как решето, погруженное в воду. Сколько я ни показывал ему старые семейные фотографии, сколько мама ни готовила его любимые блюда, его глаза оставались пусты, а речь не несла никакого смысла. Его сердце перестало биться через восемь месяцев после того, как он вернулся, но на самом деле он был мертв задолго до того.

Я не представляю, что за ужасы он перенес, что он видел и чего не мог забыть.

Конечно, у него была щедрая пенсия, но ни с драконов, ни с компании, которая высосала из него жизнь, нельзя было истребовать то, что ему на самом деле причиталось. Контракт и законы были непробиваемы. Принятие рисков. Добровольный отказ от прав.

Нападение на дракона – это преступление. А я никогда не пойду на что-либо противозаконное. Но если что-то можно все же сделать?

ИЮЛЬ

ЗОИ

[Камера движется за ней следом. Время от времени мы видим туристов, собравшихся на какой-то пустой стоянке; они вытягивают шеи, держат телефоны наготове. Полицейские в форме стоят за лентой, натянутой, чтобы сдержать толпу.]