Следует заметить, что только одно из этих драконообразных чудовищ называлось Медузой, и лишь ее голову Персей мог отрубить. Что касается двух других Горгон, то хоть у юноши и был самый острый меч из всех когда-либо выкованных, он не причинил бы им ни малейшего вреда.

– Будь осторожен, – произнес спокойный голос, который Персей уже слышал раньше. – Одна из Горгон шевелится во сне, словно хочет перевернуться:

это Медуза. Не смотри на нее, не то обратишься в камень. Следи за ее отражением в твоем щите.

Только теперь Персей понял, почему Ртуть так настойчиво советовал ему отполировать щит: глядя в него, можно было без опаски наблюдать за Горгоной.

И вот это страшное лицо, озаренное лунным светом, отразилось в щите, как в зеркале. Змеи, ядовитая природа которых не давала им уснуть, причудливо вились вокруг головы Медузы, обрамляя самое свирепое лицо, какое только может представить себе испуганное воображение, и, что самое странное, эти чудовищные черты не были лишены некой первобытной красоты. Глаза Медузы были закрыты, и, казалось, она была погружена в глубокий сон, хотя тревожное выражение, застывшее на ее лице, говорило о том, что чудовище чем-то обеспокоено. Оно скрежетало зубами, а его медные когти яростно разрывали песок.

Казалось, и змеи разделяли беспокойство Медузы. Они вились беспорядочными клубками, корчились и, не открывая глаз, поднимали вверх сотни шипящих голов.

– Пора, пора! – подгонял Ртуть. – Нападай на чудовище!

– Не торопись, – серьезно добавил мелодичный голос рядом с юношей. – Когда полетишь вниз, все время смотри в щит, чтобы не промахнуться!

Персей стал осторожно спускаться, не сводя глаз с отраженного в щите лица Медузы. Чем ниже он спускался, тем ужаснее становились змеи на голове чудовища, не говоря уж о теле Горгоны, которое теперь казалось невероятно огромным. Наконец, находясь на расстоянии вытянутой руки от цели, Персей взмахнул мечом. Змеи на голове Горгоны угрожающе зашевелились, и Медуза открыла глаза. Но она проснулась слишком поздно: молниеносный удар меча отделил ее голову от туловища.

– Восхитительный удар! – воскликнул Ртуть. – Скорее прячь голову в волшебную сумку!

К удивлению Персея, маленькая замшевая сумка, что висела у него на шее, разом сделалась достаточно большой, чтобы вместить голову Медузы. В одно мгновение Персей схватил голову с копошащимися на ней змеями и сунул в сумку.

– Дело сделано, – произнес спокойный голос. – Теперь улетай, ведь остальные Горгоны непременно постараются отомстить за смерть сестры.

И действительно, нужно было спешить, так как удар меча, шипение змей и тяжелое падение головы Медузы на прибрежный песок – все это разбудило оставшихся в живых чудовищ. Они подняли головы и принялись спросонок протирать глаза, в то время как змеи на их головах беспокойно зашевелились и зашипели от злобы. Когда Горгоны увидели обезглавленное тело Медузы и ее распростертые на песке смятые золотые крылья, они подняли ужасный вой и крики, змеи на их головах яростно зашипели, и тем же отвечали им змеи Медузы из волшебной сумки.

А потом Горгоны поднялись в небо. Они размахивали медными лапами, скрежетали зубами и яростно хлопали огромными крыльями, так что несколько золотых перьев даже упали на землю, где они, быть может, лежат и по сей день. Горгоны кружили в воздухе и таращили глаза, в надежде превратить кого-нибудь в камень. Если бы Персей взглянул им в лица или попался в их лапы, бедной Данае не удалось бы более обнять своего сына. Но юноша изо всех сил старался смотреть в противоположную сторону, а благодаря шлему-невидимке Горгоны не знали, где его искать. Когда крылатые сандалии подняли Персея на милю или более того в небо, куда не долетали крики чудовищ, юноша поспешил на остров Сериф, чтобы вручить голову Медузы царю Полидекту.