Я сжимаю кулак на коленях, мысленно желая возразить их отказу, сообщить им о том, что помимо пышных церемоний существуют и другие способы представить умения шеннон-ши. Но даже мне понятно, что я должна опустить голову и молчать. Вместо этого я задерживаю дыхание, ожидая, когда судьи вынесут вердикт Лиан.
Два красных жетона означают «Нет», министр Сон отдает Лиан фиолетовый жетон, который присваивается в случае положительного решения. Удивительно, но канцлер тоже отдает в пользу Лиан фиолетовый жетон, попутно кивая в ее сторону.
– Вкус не такой уж и неприятный, – комментирует он. – Мне понравилось тонкое, едва уловимое использование магии для оживления разума.
Очередь доходит и до принцессы. Она осушает то, что осталось в ее чашке, и улыбается.
– Послевкусие остается на нёбе, отличный переход, – заключает принцесса, деликатно промокая рот носовым платком. Она достает фиолетовый жетон. – Ты тоже задержишься на состязании.
– Благодарю! – Лиан низко кланяется, ее лицо озаряется радостью. Публика, очарованная искренностью девушки, аплодирует ей.
Я тоже присоединяюсь к аплодисментам, пока не понимаю, что настала моя очередь.
Глава 8
Вы не можете общаться с богами в тишине.
Это то, чему всегда учила нас наша мама: искусство шеннон – это в первую очередь диалог. Для мамы это не медитация или тишина, не традиция или неизменная данность. Это танец между людьми, своего рода общение тела и того, что находится за его пределами. Чтобы понять недуги больного или потребности близкого человека, вы должны быть рядом с ним.
Чтобы отдать дань уважения Шеннон, нужно иметь близость и крепкую связь.
Я понимаю, что мама никогда не работала на публике перед толпой пассивных зрителей. Она не выступала.
Меня трясет, когда я иду к судейским столам. Не только потому, что я безумно нервничаю, но и потому, что чувствую себя деревом, лишенным листьев, обнаженным и беззащитным и которое вот-вот представит что-то столь личное перед огромным количеством людей. Я вспоминаю тот момент в чайной, когда я испытала связь с Бо. Я сделала это один раз, и я сделаю это снова. Мама всегда говорила мне, что у меня есть дар. Сырой и неотточенный, но принять его либо же отвергнуть – сугубо мое решение. Он так просто меня не покинет.
Я все еще дочь своей мамы.
Я прочищаю горло, чтобы повысить голос, дабы все смогли меня услышать.
– Я из Су, Ваше Высочество, – я обращаюсь прямо к принцессе – лишь едва уловимый изгиб ее брови указывает на удивление. Моя сестра точно бы поняла, что я говорю невпопад, только чтобы не дрожать всем телом, но я слишком поздно соображаю, что, возможно, действую чересчур прямолинейно, ведь мне не знакомы все тонкости этикета. Мне остается только продолжать, несмотря на допущенную ошибку. – Известный поэт Бай однажды написал стихотворение о моей провинции.
Среди людей в толпе раздается тихий ропот, но я не обращаю на них никакого внимания и начинаю с того, что снимаю крышки с банок и ставлю их на черный поднос.
– Фигуры трудятся на дальних холмах. – Я вытаскиваю из банки скрученные шарики чайных листьев и опускаю их один за другим на дно чашки. Я вызываю в воображении образ себя и Шу, как мы кубарем скатываемся с холмов мимо чайных деревьев у дома. Мы с сестрой смеемся, даже когда наши корзины с собранными листьями падают вместе с нами и весь с трудом собранный чай оказывается на наших волосах и одежде. Чай для меня – это дом, радость и семья.
– Туман размывает их вдалеке. – Вода льется на чай, пар поднимается вверх и обжигает мои щеки, когда я наклоняюсь над ним. На мгновение ощущаю слезы, которым я позволяю пролиться только в уединении ночи. Боковым зрением я замечаю, что лицо принцессы смягчается. Я чувствую ее печальное воспоминание, которое вызвано силой чая.