– Сейчас нет. Исходный материал обрел форму закона – есть и печать, и подпись.

Мостовой и Гладышев переглянулись.

– Что будем делать? – спросил Антон.

Запрокинув руки за голову, Мостовой расправил плечи и сделал вид, что впал в состояние размышления.

– Работать. Менять версию. Раскручивать…

– Двух киллерш?

– А ты предлагаешь работать над тем, что заведет в тупик?

– Идти параллельным курсом.

– Не понял.

– Идти по избранному направлению. Когда упремся, поменяем курс.

– И как ты себе это представляешь?

– Не знаю.

– Не знаешь, а говоришь.

Послушав со стороны, можно было подумать, что разговор зашел в тупик.

По поводу умерших надежд должна была возникнуть минута молчания. И та уже витала в воздухе, как вдруг в момент наивысшего напряжения Кораблев, выйдя из-за стола, произнес:

– Я пойду, товарищ полковник. Заключение у вас. Отчет пришлю позже. Возникнут вопросы – звоните.

Все сразу встало на свои места. Мостовой вспомнил, что Гладышев пришел к нему не просто так. Тот же, пребывая под впечатлением, спешил поправить моральное состояния шефа сообщением о том, что вопрос по поводу мастера-арбалетчика сдвинулся с мертвой точки. И хотя правды в известии было, что называется, «на понюшку», рассказ о поездке в Ступино должен был заинтересовать полковника ровно настолько, насколько тот заинтересовал Гладышева.

На все про все ушло чуть более десяти минут.

– И что от твоих приключений будет иметь следствие? – Дождавшись, когда Гладышев выговорится, задал вопрос Мостовой. – Мастер-арбалетчик, умерший полгода назад? Один персонаж поменял на другой, еще более неизвестный. Знаешь, что получается, когда слагаемые меняют местами?

– Ничего.

– Ответ неверный. Человеку кажется, что он близок к истине, на самом деле отдалился на шаг. И знаешь, почему?

– Почему?

– Потому что понапрасну потратил время.

Взор Гладышева, потеряв остроту, начал гаснуть, что не мог не заметить полковник.

– Поиски человека, сумевшего изготовить мини-арбалет, сравнимы с поисками иголки в стогу сена. Тем не менее, это результат.

– Но есть еще дочь.

– Дочь… – Задумчиво произнес Мостовой. – Отыскать проживающего в Москве человека, зная имя и фамилию – дело двух дней. Вопрос, как выяснить причину отказа продавать дом.

Гладышев задумался.

– Может, есть смысл прошмонать?

– Без санкции прокурора? Собаки деревенские и те засмеют.

– И что делать?

– Не знаю.

Постучав по столу кончиком карандаша, Мостовой причмокнул.

– Не идет у меня из головы один факт.

– Мастерская стрельба Ивана Басманова? – произнес Гладышев.

Удивление полковника выглядело настолько откровенным, что брови не поползли, а прыгнули вверх, застыв в виде сложившихся пополам дуг.

– Откуда знаешь?

– Догадался. Могу даже сказать, почему.

– Почему?

– Потому что Басманов и вы примерно одного возраста. Владея арбалетом, тот мог оказаться убийцей Четвертного.

По движениям плеч было понятно, полковник крайне изумлен.

– Надо же. А я уже начал было подумывать, что отношение молодежи к старшему поколению начало входить в состояние деградации.

– Зря вы так, – обиделся Гладышев. – Я и Черкашин дело ограбления коллекционеров помним наизусть. Как только стало известно, что Мытника убили из арбалета, первое, что пришло в голову – убийство Четвертного.

– И на том спасибо.

Принимая благодарность, Гладышев ощутил желание повергнуть начальника в моральный нокдаун.

За ощущениями последовала мысль, за мыслью слова:

– Хотите, скажу, о чем подумали, когда узнали, что Басманова посещает дом родителей?

– Говори, – подперев кулаком подбородок, произнес полковник и тут же, дабы не потерять инициативу, добавил. – Ты, я вижу, сегодня в ударе, предположения так и прут.