Сначала следовало бы представить текстуальные совпадения, вызывающие множество переживаний: от подозрения всех и вся в плагиате – до мистического трепета. Потом сопоставить одинаковые идеи и мысли, лишь по форме выражения отличающиеся для разных эпох и народов. Наконец – дать комментированный указатель общих философских принципов, поясняющий их глубинное единство, не всегда заметное из-за своеобразия индивидуальных подходов, из-за этнических и социальных особенностей мышления, из-за метафоричности образов.

И попытки человеческого разума, не нашедшие места в этом великом и несбыточном труде, оказались бы, наверное, просто черепками неудавшихся сосудов.

Истина, в принципе, – едина, единична, как бы ни была она многолика. Её нельзя нарезать на ломтики и разложить по розеточкам авторских свидетельств. Но не надо обольщаться – это единство ярче проявляется не в общении между людьми, а внутри каждого из нас, в наших высших постижениях.

Представление о том, будто «нужно сравнить все религии и выбрать из них то, что в них есть во всех общего, это и будет истина»73, – соблазнительно лишь на первый взгляд. Невозможно осуществить такую процедуру ни с религиями, ни со стихийными мировоззрениями отдельных людей. Большинство явлений такого рода представляют собой органические образования, неподвластные конструированию с помощью анализа и синтеза.

Другое дело – работа интуиции в индивидуальном сознании. Может быть, подобным образом и прорастают иногда в душе побеги её собственных идей. Но удостовериться в этом процессе, а тем более подражать ему рационально – нам не по силам.

Говорить о глубинном единстве философских и религиозных учений получается гораздо бездоказательнее, чем говорить об их различиях – больших и малых. В том и состоит, быть может, существо дела, что различия можно показывать и доказывать, а единство необходимо ощущать.

Пожалуй, правильнее воспитывать чувство единства правдивых учений, чем настаивать на логическом осознании этого явления. Однако почти все усилия человечества до сих пор тратятся на воспитание разнообразнейших чувств различия.

Можно предположить, что сильно разнящиеся между собой учения начинают своё мироописание на различных логических уровнях. Соотношение между этими начальными уровнями можно было бы представить себе по количеству явных или неявных аксиом и связи их друг с другом (внутри каждого учения и между ними). Можно попытаться, наконец, выделив всюду эти аксиомы и придав им более или менее единообразный вид, допускающий сопоставление, отыскать некий абсолютный нулевой уровень, начинать с которого стало бы очевидной необходимостью.

Поисков такого общего, обязательного для всех начала было, наверное, не меньше, чем проектов вечного двигателя или расчётов квадратуры круга – с тем же неблагополучным исходом. Видимо, универсальной точки отсчёта не существует. Слишком плохо поддаются окончательной формализации те образы и понятия, которыми пользуется сознание, – и тем хуже, чем меньше их остаётся неформализованными, не переведёнными на логический язык. Само сопоставление начальных уровней достаточно развитых учений возможно лишь при определённой общности их подхода к задаче постижения мира, их метода, языка их рассуждений.