Сэди начала было возражать, однако Бенджи поднял руку, останавливая ее.

– Сэди, всё в порядке. Касси… она никого не пускает на свою территорию.

– Как росомаха, твою мать! – оскалилась долговязая женщина.

– Тогда я… поработаю над сбором данных, – не скрывая своей подозрительности, огорченно промолвила Сэди.

Беззвучно изобразив ей губами «спасибо», Бенджи снова всецело отдался торнадо по имени Касси. Они направились к стоянке.

– Это Мартин предложил тебе захватить меня с собой?

– Нет, – ответила Касси.

– Ослушалась приказа, – усмехнулся Бенджи. – Мне это по душе.

4 ИЮНЯ

Мейкерс-Белл, штат Пенсильвания

Сказать, что Касси Тран любит кофе, было все равно что сказать, что рыба любит воду. Даже здесь, во взятой напрокат машине, Бенджи увидел с полдюжины предметов, свидетельствующих об этой любви: стаканчики из-под кофе, пакетики с растворимым кофе со сливками, аэропресс[34], пакет с кофе в зернах и маленькую ручную кофемолку. И это отражалось в речи Касси: она говорила так быстро, что слова в конце каждого предложения всеми силами старались опередить те, которые стояли в начале.

– Лично я считаю, что это не инфекция. Я хочу сказать… – она изобразила жест Ванны Уайт[35], открывающей приз, в сторону лобового стекла и окружающего мира в целом, – очевидно, что лучше перестраховаться. Но, судя по отчетам, эти люди… «заражаются» у себя дома. Крайне непредсказуемый характер распространения, и в учебниках ничего похожего нет. Ничегошеньки! Все слишком аккуратно, слишком упорядоченно, а как тебе самому прекрасно известно, в болезни не бывает ничего упорядоченного. Это просто хаос. Хаос, подчиняющийся правилам, но тем не менее хаос. – Она пустила свой «Хёндэ» по черной полосе шоссе подобно ножницам, разрезающим ленту вдоль.

– Согласен. На мой взгляд, это вызвано окружающей средой. Грунтовыми водами или, быть может… употреблением одних и тех же продуктов.

– Это мы как раз и выясним, когда ты поговоришь с женой Блеймира.

– Я поговорю с ней?

– Угу.

– Касси, я буду наблюдать со стороны, и только.

– Ну конечно, ты ведь меня знаешь. Я обязательно что-нибудь ляпну. У этой женщины только что погиб муж. Взорвался, твою мать, словно яйцо в микроволновке. Я пришла сюда из ветеринаров, дружок. У меня такта как у мотокультиватора.

Бенджи вынужден был признать справедливость ее слов. Хотя у Мартина Варгаса за плечами был медицинский факультет Пенсильванского университета, Касси до перехода в СИЭ работала в Атланте ветеринаром-вирусологом, а затем ненадолго задержалась в «Мерк»[36], в отделении препаратов для животных. Работу свою она делала чертовски хорошо – если только это не требовало общения с другими людьми. С ними Касси вела себя так же грубо и бесцеремонно, как хирург, выполняющий кастрацию.

– Только ничего не говори Мартину, – попросил Бенджи.

– Даю слово: Мартину я ничего не скажу.

Бенджи и Касси сидели за столом напротив жены Марка Блеймира Нэнси. «Нэнс», – сказала она, сделав затем то, что иногда делают объятые скорбью люди: издала слабый смешок – рефлекторная реакция, показавшаяся неестественной, поскольку на самом деле умом она старалась вести себя естественно, делать вид, будто ее муж не погиб при странных, непонятных обстоятельствах. Бенджи не раз доводилось видеть такое на похоронах: скорбящая вдова моет посуду, ребенок качается на качелях на улице, брат задерживается, чтобы включить телевизор и узнать счет матча. Одни находили это грубым, и в каких-то случаях так оно и было: дерьмовые люди вели себя дерьмово. Однако по большей части это был защитный механизм. Сравнимый с тем, чтобы крепко ухватиться за перила, когда торнадо разрывает дом на части.