– Ты говоришь только о материальных вещах, Ди. Это не все.

– Мне этого достаточно.

Габби высвободила свою руку из-под моей и вытерла со щеки слезу.

– Ты отказалась от всего ради меня, и теперь ты навсегда связана с кем-то, кто никогда не будет любить тебя и никогда не будет заботиться о тебе. Он видит в тебе всего лишь инструмент, оружие.

– Я знаю, но все эти вещи – любовь и забота – не для меня.

У меня заболело сердце. Я никогда об этом не говорила, но я знала, что Каден не любит меня, и я не люблю его. Габби хотела для меня только лучшего – того же, чего я желала для нее, – и это разбивало мне сердце.

– Эй, посмотри на меня.

Когда она подняла на меня взгляд, я продолжила:

– Я не жалею об этом, понимаешь? Ни секунды. Я бы тысячу раз отдала свою жизнь за тебя.

– Но ты не должна.

Ее губы дрогнули, и я поняла, что это беспокоит ее с первой секунды нашей встречи. Она держала свои чувства за такой же стеной, которую я возвела вокруг своих эмоций. Я ненавидела видеть ее грустной, поэтому сделала то, что делала всегда, – попыталась поднять ей настроение.

– Эй, вообще-то это я здесь старшая сестра, ясно? Я о тебе забочусь. Можешь считать, что это моя работа – между прочим, в ужасных условиях. Во-первых, вред здоровью, во-вторых – уйма денег, которую я трачу на телефонные звонки…

Габби с горечью рассмеялась, вытирая покрасневшие глаза.

Официантка вернулась с едой и снова наполнила наши стаканы. Габби улыбнулась, взяла вилку и накрутила на нее спагетти. Она почти поднесла ее ко рту, но вдруг остановилась. Она посмотрела мне за спину, и ее глаза расширились – тогда я все поняла. Холодный озноб пробежал по моему позвоночнику, и я осознала, что за моей спиной появилась тьма. Птицы замолкли, дети перестали смеяться. Даже шум волн стих. Словно сама жизнь пыталась спрятаться от того, что только что сюда явилось. Я вскочила, перевернув стул, и схватила Тобиаса за горло.

– Ты знаешь, что бывает, когда ко мне подкрадываются исподтишка – особенно когда я с ней, – прошипела я.

Мои ногти удлинились и впились ему в горло.

Тобиас улыбнулся моим словам. Он наклонился ко мне, и я увидела в его глазах отражение моих собственных. Он прекрасно знал, что я не могу убить ни его, ни Алистера. Это было бы смертным приговором для нас с Габби.

Он прикусил губу и обвил рукой мое запястье.

– Сожми сильнее. Я почти что-то почувствовал.

Я закатила глаза и оттолкнула его от себя, прежде чем поправить стул и снова сесть.

Террасу заполнил смех Алистера.

– Кто-то не в духе. Соскучилась по нам?

Я не ответила, и Габби замерла. Алистер повернулся к ней.

– Прекрасный день, не так ли?

Он схватил стоящий неподалеку металлический стул и, развернув его, сел напротив нас.

У меня скрутило желудок, и я опять схватилась за телефон, опасаясь, что пропустила звонок от Кадена. Но уведомлений все еще не было. Я стиснула зубы, ругая себя за то, что я не заметила их раньше. Как долго они тут стоят? Подслушивали ли они нас с Габби?

Тобиас затаился где-то на периферии моего зрения, в то время как я изо всех сил пыталась справиться с раздражением. Он знал, как сильно я это ненавижу.

– Что вы тут делаете? – спросила я, поворачиваясь к обоим. – Каден мне не звонил.

Алистер потянулся, стащил фрикадельку с тарелки Габби и засунул ее себе в рот. Он взглянул на Тобиаса, проглотил фрикадельку и с ухмылкой ответил:

– Он занят.

Они засмеялись над какой-то шуткой, понятной только им двоим. Мне было все равно. У них всегда были свои секреты. С годами я к этому привыкла.

Задул ветер, и у меня заурчало в животе. Я подавила чувство голода и сказала: