– Ну и ну, – облегчено выдохнула она. – Такая и закопать может и не только станцию продать

Дорогой она зашла в аптеку и купила снотворного.

Хозяйка и орёл при её появлении тревожно проимпульсировали, что через неделю могут быть похороны.

– Спать, – приказала Вика.

Она затарила в чайник пригоршню седуксена. Хозяйка и орёл свалились после первого глотка.

Шестнадцатая

Двадцать первый

Вика оказалась отличным компилятором. Она лопатила сериал, подбирала нужные места, вырезала, клеила, добавляла своё, перепечатывала на машинке.

– Шедевр, – говорила она. – А что для него нужно? Всего лишь ножницы, клей и машинка.

Месяц бывшая актриса и орёл спали в обнимку. Вика погружалась в двадцать первый.

В полдень следующего месяца провинциалка разбудила хозяйку и двуглавого. Они тревожно уставились на неё. Студентка была похожа на чернильную кляксу.

– Капец, – прошептал орёл.

– Сбрей бороду, – сказала Вика, – а то не узнают.

Она загрузила рюкзак с рукописью двадцать первого на спину. Хозяйка почувствовала себя совсем худо.

– Милостыню пойдём просить? Я нищенку играть не стану, – взвилась Капа.

– А её и играть не надо. Ты и так нищенка, – бросила Вика и смягчила, – как и я. Бери орла и показывай ему эпоху бизнеса.

От эпохи бизнеса орёл совсем пал духом.

– Какая же дубина до этого довела? – шептал он.

Вика эту дубину ещё не знала. Она тащила рюкзак, похожий на горб.

По дороге к телеграфной станции Вика завернула в институт.

Историк – флибустьер при появлении Вики закрыл лоб, который был пропахан клювом. Отметину орла он выдавал за трещину от титанического труда над монументальной энциклопедией "Как заработать бабки?". Историк был живой историей и в исторической одежде. Эпоха бизнеса, вынырнув из – за бугорного горизонта, содрала с профессора всё, что можно было содрать, оставив прикрытой только мужскую силу, торчавшую, как кухонная скалка.

– Как чувствует себя особа? – спросил он. – Не скучает?

– Скучает, – ответила Вика.

Орёл хотел развеять скуку с историком и ректором. Историк попытался улизнуть, сославшись на свой вид, в котором было неудобно появляться перед особой.

– Вид, как вид, – сказала Вика. – Для будущих археологов находка.

Кавалькада во главе с Викой двинулась по лестнице. По её бокам стояли статуи в мундирах с крестами на груди, лентами… Они вернулись из прошлого. Историк тайком орудовал «скалкой» у подножия статуй. Они сырели, мёрзли, но возвращаться в прошлое не хотели.

Эпоха бизнеса обрушила свою лапу и на высшую сферу образования. В мраморном гиганте зияли дыры. Дорогой камень исчезал в неизвестном направлении. Лапа бизнеса прошлась и по обладателям будущих дипломов. Студенты были похожи на привидения. Достала младших и старших преподавателей, превратив их в пыль привидений. Не смягчила свой удар даже на вахтере. Он продал свой войлочный стул.

– Это кто же, мать твою? – шептал орёл, тревожно импульсируя по обитателям института. – Дети той же дубины?

– Завяжи ему глаза, – сказала Вика хозяйке, – а то в истерику ударится.

В институте все ещё была видна работа орла после битвы с историком. Её волна докатилась и в приёмную. Хранительницы ключей и печатей ректора не было. Её место оккупировала ярко накрашенная грудастая девица в рыжем косматом парике.

– Вы к кому, – взвизгнула она.

Вика не ответила и взяла дверь на себя. Орёл тревожно проимпульсировал – за дверью чужой. Провинциалка вошла ураганом и наткнулась на раскладушку. На ней спал незнакомый человек.

Над раскладушкой висела карта. На ней шла битва. В сердца городов впивались флажки. Они падали, когда спавший выдавал храп. Флажков под раскладушкой становилось все больше, а городов на карте все меньше.