– Спасибо, – просто сказала она, когда все медикаменты оказались на ступеньках. – Скажите, будет совсем некрасиво, если я еще попрошу ваше командование о помощи?

– О чем именно? – спросил Глеб, захлопывая багажник.

– О пандусе, чтобы могла въехать инвалидная коляска, – женщина показала рукой в сторону ступенек.

– У вас много пациентов в инвалидных колясках? – спросил Глеб, нахмурившись.

– Нет.

Женщина не собиралась упрашивать. Глеб это понял.

– Хорошо. Пандус будет. Завтра.

– А сегодня нельзя?

Брови Глеба медленно, но верно поползли вверх: ну и наглость.

– Если найдем цемент.

Он, не прощаясь, обошел машину, чтобы сесть. Отъезжая, посмотрел в зеркало заднего вида: она снова принялась за коробки, чтобы теперь перенести их в помещение.

Через пару часов приехали солдаты делать пандус. Глеб был с ними. Он не стал говорить о просьбе доктора Бланки: эту проблему он может решить сам. Глеб не сразу заметил ее. Женщина старалась не мешать, однако внимательно наблюдала за работой строителей.

– Здравствуйте.

Солдаты по очереди поздоровались с ней.

– Здравствуйте, – ответила женщина.

Она по-прежнему не отрывала взгляда от того, как укладывали кирпичи на ступеньки, швеллеры по краям, чтобы цемент со временем не рушился.

– Мы делаем хорошо, – сказал Глеб, уязвленный, что работу его солдат контролирует дотошная бабенка.

– Я вижу, – она не взглянула на него, занятая своим делом: наблюдением.

Когда работа была закончена, доктор поблагодарила солдат, предложила войти вовнутрь, чтобы вымыть руки. На том и расстались.

На следующий день Бланки спросил, отвез ли Глеб медикаменты. Что за глупый вопрос? Разумеется, да. Как доктор? Глеб пожал плечами: его это должно волновать? Не мешало бы узнать, как она устроилась на новом месте. Администрация поселка предоставила жилье, но мало ли что. Почему бы Глебу не проведать ее? Он что, ей нянька? Бланки промолчал, что означало, Глеб знал по опыту, положительный ответ.

Медпункт оказался закрытым. Что прикажете делать? Домой ехать? Глеб хотел повернуть машину на полигон, но знал, что утром командующий спросит, ответить будет нечего. Вранья Бланки не переносил. Глеб спросил у вездесущих старушек, где живет новая доктор. Ему показали.

Мужчина оставил машину на обочине. Дом построили в конце лета, поэтому вокруг черная земля. Забора, разумеется, нет. Глеб прошел по дорожке, засыпанной щебнем, на котором после дождя виднелись отпечатки колес, скорее всего, от коляски. Половину ступенек занимал пандус, плохо высохший (последние несколько дней шел мелкий осенний дождь). Глеб звонил в дверь, разглядывая пандус: делал его не профессионал, скорее всего даже не мужчина. На звонок не отвечали. Глеб прошел к окну, заглянул в него: на диване сидел мальчишка с книгой в руках. Мужчина постучал в окно. Мальчик узнал его, но не сдвинулся с места. Глеб снова постучал:

– Открыть можешь?

Мальчишка понял вопрос, но отрицательно покачал головой.

– Что вы здесь делаете?

Глеб не слышал, как она подошла, поэтому резко обернулся, поскользнувшись на грязи под окном.

– Черт! – выругался он и на себя в том числе.

– Так что вы делаете возле моего дома? – женщина сердилась и была права.

– Приехал узнать, как устроились, – огрызнулся Глеб и добавил, – начальство послало.

– Хорошо.

– Что хорошо? – не понял Глеб.

– Устроились.

Она не собиралась вдаваться в детали. По ее взгляду Глеб понял, что доктор сомневается, во-первых, в его умственных способностях, во-вторых, он для нее всего лишь солдафон, в-третьих, он грязный солдафон, не умеющий и не желающий помогать женщинам без распоряжения сверху.