– Ты Таисия Трофимовна, давай ближе к делу, – строго произнес Кобяков, – посвязнее, посвязнее рассказывай! – но Дубовик жестом остановил его: «Пусть говорит».

Старушка недовольно глянула на участкового:

– Не торопи, чай, не на пожаре! А рассказ обстоятельный должен быть, чтобы, значит, всё понятно было! Так что я говорю? Инвалидом родился, видать, ребенок-то! Уродцем, значит! Такого и в церковь не понесёшь!.. Вроде, как нечистый он… Вот и определили ему место жизни на болотах. Старик тот, который отшельник, помог, видать, научил, как выжить. Только лицо-то не исправить!.. Потому-то от встречи с ним все и пугаются! Не зря же лешаком прозвали!

– А почему вы думаете, что этот ребенок, вернее, теперь уже взрослый, до сей поры, жив? – заинтересованно спросил Андрей Ефимович.

– Что ж непонятливые такие? Вот объясняй вам! – Таисия Трофимовна сокрушенно покачала головой.

Дубовик с напускным смущением развел руками: «Ну, что поделаешь?»

– Кого же тогда до сей поры встречают в лесу? Всё в том же плаще, с накинутым этим… – старушка поводила рукой по своей голове, – капюшоном, что летом, что зимой… Лицо он свое прячет! Ясно же, почему!.. Вот… А осенью и глуховчане видели его! Дочь моя там живет, рассказывала.

– А мог он убить кого-нибудь? Как думаете? – спросил Костя.

– Вы про Анфиску, что ли? Вот этого не скажу – не знаю. Раньше-то не трогал никого, не слыхать было, а что потом могло с ним случиться, одному Богу ведомо!.. Может, и душегубничать стал… От тоски, может?.. Головой повредился?.. Только вот ведь, какая в этом всем закавыка: дальше болот-то его и не видели! Он всё у края там бродит, будто охраняет свою нору! А Анфиску-то где убили? Вот то-то и оно! Головы у вас светлые, думайте! Большего мне не известно…

Порассуждав ещё немного, старушка ушла.

Дубовик поднялся:

– Схожу-ка я ещё раз к матери Михея… Не даёт мне покоя его смерть… И старушка эта мысль мне одну подкинула… Да, Степан Спиридонович, как ваши обещанны поиски?

– Вот старый черт! – стукнул себя по лбу Кобяков. – Нашел же я этот злополучный кусочек воска! Положил в стол и забыл! – он выдвинул ящик стола и достал оттуда крошечный бумажный сверток. – Вот, товарищ подполковник, точно он! Только что это может дать?

– Да есть у меня один кудесник, он вытащит из этого кусочка, – проговорил Дубовик, задумчиво рассматривая белый шарик воска, – всё, что угодно… Остается только вызвать его сюда.

Мать Михея искренне обрадовалась гостю.

– А я только с утренней дойки пришла, – женщина споро накрывала на стол, – вот и пообедаем вместе! Борщ уважаете?

– Я, честно сказать, не привередлив к еде, – Андрей Ефимович с удовольствием принял приглашение хозяйки.

За обедом женщина старалась говорить о работе, о жизни колхоза, только подполковник чувствовал, что ей не терпится поговорить о сыне, ведь гость пришел именно за этим?..

Дубовик прекрасно понял её настроение и просто сказал:

– А вы расскажите про Михея, всё расскажите…

Женщина с благодарностью посмотрела на него и, отставив пустую тарелку, стала говорить о сыне.

Многое из её рассказа Дубовик уже слышал в прошлый раз, но терпеливо слушал рассказ несчастной матери о своем ребенке, который прожил совсем короткую жизнь в своём, неведомом обычным людям, мире.

– Вы знаете, что говорят о человеке с болот? – спросил подполковник, когда женщина замолчала, понимая, что бесконечно может говорить о своем Михеюшке, но гость человек занятой, и у него, конечно же, есть вопросы.

– Все об этом знают, – кивнула она.

– А Михей, случайно, не встречал его? Ведь он часто бывал в лесу?

– Если бы он встретил того человека, испугался бы! Его же боялись все! Говорят, что больно страшный он какой-то! И Михей испугался бы! Да и мне рассказал бы! – замахала руками женщина.