Я же сделала из этого собственные выводы: записанные в фавориты люди льстили семейству Луговичных, что семейство несомненно ценило. Это я помню еще со школы, по поведению Рудика. Возможно, именно мать привила ему излишние амбиции, которые мешали парню полноценно жить.

В завершение разговора я спросила:

– А вы-то что сами по этому поводу думаете, Мальвина Васильевна? Как вы считаете, что произошло?

Она печально вздохнула, обреченно пожала плечами и почесала мизинцем кончик носа.

– Даже и не знаю. Может, кто-то приходил утром, пока Рудик спал? Галя открыла, и ее убили. А потом тело увезли. Возможно же такое? – и она вопросительно взглянула на меня.

– Вполне, – успокоила я ее. – Это мог быть любой из завистников вашего сына. А их у него, по вашим словам, по меньшей мере человек десять.

– Вот-вот, – живо ухватилась она за предложенную версию, не уловив иронии в моих словах, – я тоже так думаю. Вы уж, пожалуйста, помогите нам, Татьяна Александровна. Очень вас прошу. Мы за все заплатим, расценки ваши знаем.

– А кто вам посоветовал ко мне обратиться? – внутренне улыбнувшись, спросила я.

– Ну… – перевела взгляд Мальвина на свои ногти, изящно прогнув пальчики, – я бы не хотела говорить. С меня взяли слово. Но если вы настаиваете…

– Нет, не настаиваю. Этот секрет можете оставить при себе. Ничего страшного. Ладно, если мне что еще понадобится, я вам позвоню.

– Конечно, конечно.

Мальвина Васильевна вручила мне задаток, на том мы и распрощались.

Домой возвращаться я не спешила, поскольку в холодильнике у меня «мышь повесилась» и даже хлеб кончился, а чувство голода становилось все более назойливым. Я припарковала свою «девятку» возле бистро, расчесала челку, глядя в зеркало заднего обзора, слегка подкрасила губы и пошла насыщаться.

Особо озабоченной делом Галины Луговичной я не была – мне оно казалось довольно простым. Чуть-чуть повозиться, конечно, придется, но это не займет много времени. Кое к каким выводам я уже пришла, а чтобы убедиться в их правильности, поговорю сегодня вечером с Рудольфом.

Заправившись порцией сосисок с зеленым горошком и заварным пирожным, я с чувством выполненного долга перед собственным желудком отправилась в парикмахерскую, решив привести в порядок и свою наружность. Что греха таить – хотелось предстать перед школьным другом если не во всей красе, то хоть человеком, относящимся к себе с уважением. Правда, я допускала, что Рудик, считая свое положение отчаянным, вполне может не то что не обратить внимания на мои прическу и макияж, а и вовсе не узнать меня. Но я его положение таковым не считала, потому и сочла свои действия вполне правомерными.

В салоне было прохладно благодаря кондиционерам, но, как всегда, пахло жуткой смесью парфюмерии. Моя любезнейшая Светлана, приправляя свою виртуозную работу бесконечным щебетом о жизненных перипетиях, сделала из меня в итоге то, что с достоинством может называться женщиной.

– У тебя любовное свидание или опять деловое? – поинтересовалась она под конец и покрутила кресло, демонстрируя меня самой себе во всех ракурсах.

– Деловое, но одновременно и встреча старых друзей, – довольная увиденным, пространно ответила я. – Хотя не такая я уж и старая. Спасибо, Светоч, ты молодец!

– Стараюсь, – кокетливо улыбнулась она.

Дома мне оставалось лишь переодеться в светлый деловой костюм. Теперь я была похожа на преуспевающего адвоката из заграничного фильма. Прекрасно! В таком виде я вызываю всеобщее доверие и расположение, и, думаю, Миющенко без труда проведет меня к Рудольфу. А вообще-то, это его проблемы. И зачем я сама себя обманываю? Наверное, все-таки хочу понравиться Рудику. Я ведь, хоть и частный детектив, обыкновенная баба.