– Из Соединенных Штатов.

– Из Чикаго, если уж быть совсем точным.

– Вы здесь работаете в какой-нибудь американской компании?

– Нет. У меня свое дело.

– В Японии?

– У меня отпуск на месяц. Я приземлился в Токио восемь дней назад.

– Как долго вы пробудете в Киото?

– Я планировал два дня, но нахожусь здесь уже дольше. Мне осталось три недели. Возможно, я проведу их в Киото и отменю всю программу моего отпуска.

– Да, – сказала Джоанна, – это интересный город, на мой вкус, лучший в Японии. Но страна в целом очаровывает, мистер Хантер.

– Зовите меня Алекс.

– И в других местах этих островов есть многое такое, что стоит увидеть, Алекс.

– Возможно, на будущий год я вернусь и побываю во всех этих местах. Но сейчас мне кажется, что все, что я мог бы пожелать увидеть в Японии, находится прямо передо мною.

Она пристально посмотрела на него, храбро встретившись с этими темными глазами, не совсем уверенная, что думать о его подходе и стиле поведения. Не скрывая своих намерений, он держал себя как самец, демонстрирующий свои цвета. Сколько себя помнила Джоанна, она всегда была сильной женщиной не только в бизнесе, но и в личной жизни. Одержимая самоуверенностью, она редко плакала и никогда не падала духом, не теряла самообладания. Что такое истерия, она знала лишь понаслышке. В отношениях с мужчинами она всегда была ведущей (и никогда ведомой). Она предпочитала сама выбирать, когда и как будет развиваться ее дружба с мужчиной, и желала быть единственной, кто будет решать, когда эта дружба перерастет в нечто большее. У нее были свои представления о том, каков должен быть темп романа. Обычно ей не нравились неромантичные, идущие напролом мужчины; но, как бы то ни было, открытый, выдержанно агрессивный подход Алекса Хантера был непонятно привлекательным.

Не зная, как ответить мужчине, атаковавшему с такой быстротой и самоуверенностью, Джоанна притворилась, что не замечает, что она нравится ему значительно больше, чем просто случайная знакомая. Она окинула взглядом зал, как будто опираясь на своих официантов и посетителей, затем отпила глоток коньяка и сказала:

– Вы хорошо говорите по-японски.

В ответ на ее комплимент он склонил голову и произнес: «Благодарю». Затем, немного помолчав, он добавил:

– Языки мое хобби. Так же как европейские машины и хорошие рестораны… Кстати, о ресторанах, вы знаете какой-нибудь по соседству, где можно было бы пообедать?

– В соседнем квартале есть такое местечко, – сказала Джоанна. – Миленький ресторанчик в глубине сада с фонтаном. Он называется «Мицутани».

– Хорошо звучит. Пообедаем завтра в «Мицутани»?

Застигнутая этим вопросом врасплох, она была еще больше удивлена, услышав свой голос, произносящий без всяких колебаний: «Да. Было бы неплохо».

– В полдень? – спросил Алекс.

– Да. – Она отпила еще глоток своего «Реми Мартин», пытаясь удержать дрожь в руках. Джоанна поняла благодаря интуиции или какому-то шестому чувству, что, что бы ни случилось между ней и этим мужчиной, хорошо это или плохо, будет в корне отличаться от всего того, что ей довелось пережить прежде.

«Человек со стальными пальцами добирается до шприца для подкожных инъекций…»

С минуту Джоанна Ранд, охваченная непроницаемой темнотой, сидела в постели, покрытая холодной липкой испариной, судорожно глотая воздух, прежде чем пришла в себя и включила лампу.

Она была одна.

Настойчиво побуждаемая каким-то глубоко сидящим страхом, что она могла не успеть что-то понять, она откинула одеяло и встала с кровати. Нетвердой походкой она вышла на середину комнаты и остановилась в знакомом, сотнями ночей испытанном замешательстве.