Когда Яна научилась читать, её любимыми книжками стали определители птиц, рыб и сборник лекарственных растений. Восхищалась пестиками, тычинками, стебельками, лепестками и приглашала родителей разделить её восторги.

– Мама, папа, посмотрите, какая стройная девочка ветреница отогнутая, – кричала она, – а дымянка аптечная вся в кружевах, будто Золушка на балу.

Родители разглядывали картинки, соглашались. Их обоих радовал необыкновенный интерес дочери к природе и восхищала её феноменальная память. Всё прочитанное Яна запоминала слово в слово и безошибочно могла сказать, от каких болезней принимают ту же ветреницу отогнутую или дымянку аптечную, какими травами лечат язву или бронхит.

После восьмого класса Яна собралась в медицинское училище, чтобы стать медсестрой и немедленно приступить к лечению людей. Родителям с великим трудом удалось уговорить дочь окончить школу и поступить в медицинский институт. Отец сумел задеть совсем не дремлющее самолюбие дочери, определив медучилище и работу медсестрой как слабый ход. Дескать, будучи дипломированным врачом, она всегда сможет работать медсестрой, а медсестре не позволят работать врачом даже в поселковом фельшерско-акушерском пункте. Более того, если она самовольно займётся лечебной практикой, привлекут к уголовной ответственности. У нас в стране разрешено лечить только дипломированным врачам. Если ей хочется быть знахаркой, вздрагивать от каждого стука в дверь, то вперёд и выше – в училище её приняли ещё вчера.

Перспектива стать знахаркой Яну не устроила. Она окончила школу и поехала поступать в медицинский институт. Её заметили ещё на собеседовании.

Председатель приёмной комиссии, известный в городе профессор-невропатолог мучился от головной боли. Он едва сидел, обеими руками держался за лоб. Яна подошла, не спрашивая разрешения и не стесняясь, положила ладони ему на виски, подержала, помассировала шею, затылок. Боль тут же прошла.

– Вам надо с месяц поспать на подушке с хмелем, – посоветовала она профессору, – на ночь пить настой мяты.

Сидевшие за длинным столом члены комиссии открыли рты, не зная, как им реагировать, то ли умиляться детской непосредственности абитуриентки, то ли возмущаться нахальством провинциалки. Ясность внёс сам профессор короткой фразой, произнесённой вслед уходящей целительнице.

– Если эту девочку не примем, то кого тогда принимать.

Через час фраза стала известна всем преподавателям, принимавшим экзамены. Режим благоприятствования Яне был обеспечен. Хотя она и не значилась в списке «нужных» абитуриентов, по всем предметам получила пятёрки, в институт поступила, получила стипендию и место в общежитии. Так Яна начала самостоятельную жизнь.

К тому времени родители осели в таёжном посёлке с чудным названием Чуя. Отец руководил большой геологической экспедицией, занимался разведкой золота. Он разработал теорию о совместимости пиритизированных углистых сланцев с самородным золотом. Теория подтверждалась богатейшим месторождением, найденным именно в районе Чуи. Теперь геологи определяли его контуры и запасы.

– На будущий год пошлю отряд вот сюда, – стучал отец пальцем по карте. – Очень нравится мне это местечко. Тектонический разлом, жилы углистого сланца тяготеют именно сюда. Здесь может быть большое золото. И почти на поверхности.

Под пальцем отца Яна разглядела маленький голубой кружок с извилистым хвостиком. Под ним значилось «Ключ Венчальный». Название понравилось. Интересно, кого там венчала глухая тайга. Разве что беглого каторжника с красавицей-шаманкой.

Подтверждение своей теории отец искал на севере России. В зону интересов включил архипелаг Шпицберген. По вечерам раскладывал толстенные географические атласы, внимательно изучал карты, делал выписки. Читал всё, что удавалось найти о русском севере, отмечал даже мимолётные упоминания золота, угля, сланца. В его представлении полезной могла оказаться любая, самая ничтожная деталь.