Сознательная часть меня по-прежнему требует вернуться и не вести себя как обиженный ребенок, но я игнорирую ее голос и глубоко за полночь припарковываюсь на задворках Стрипа. В Прескотте в столько поздний час не встретить даже редких прохожих. Здесь же, в центре города греха веселье только начинается.

Я не собираюсь заходить в «Мираж» и искать клуб, но любопытство неустанно толкает меня в подсвеченные двери отеля. Только разок взгляну, кто посещает это странно заведение – хоть будет, что рассказать Зоуи под бутылочку калифорнийского муската.

Обойдя казино и бары на территории «Миража», я не обнаруживаю багровой шторы. Может, Линн выразилась метафорически? И стоит искать отсылку к названию? Пройдя мимо бассейна, вокруг которого полно народа, я поворачиваю к конгресс-центру, но и там нет ничего даже отдаленно похожего на клуб.

Но где-то же он должен быть!

Азарт подхлестывает меня, и я спускаюсь в лобби, где возле лифтов обнаруживаю девушку с похожим кулоном. Бинго! Кажется, нашла.

Многозначительно переглянувшись, мы обе делаем шаг в хромированную кабину, и незнакомка нажимает кнопку пентхауса.

Логично. Где еще веселиться богатым извращенцам? Только под самой крышей.

Я порываюсь было представиться, но вовремя вспоминаю слова Линн, что в клубе не используют имен. Да и о чем бы мы стали разговаривать?

«Прекрасная ночь, чтобы потрахаться, не так ли?» – «Полностью солидарна, и как раз сделала эпиляцию».

Сдержав неуместный смешок, я с напускным покерфейсом рассматриваю свое отражение в зеркальной поверхности дверей. На верхнем этаже створки медленно расползаются в стороны, выпуская нас в тускло освещенный коридор.

Едва мы выходим, двери соседнего лифта тоже открываются, и оттуда грациозно выплывает еще одна девушка.

– Привет, – окликает она мою соседку. – Слышала, тебе дали золото? Поздравляю.

– Два года жизни потрачены не зря, – отшучивается та, с гордостью прокручивая между пальцами ключ.

Пока они болтают, я прохожу дальше, не задерживаясь рядом, чтобы не вызывать подозрений. И уже вижу дверь, наполовину завешанную темно-алым бархатом в тон ковру.

Мнущийся возле нее охранник, заметив кулон, с ленцой интересуется:

– Пароль?

Твою мать! Об этом Линн не предупреждала!

Сделав вид, что отвлеклась, я поправляю сережку. Как бы незаметно обернуться? Те двое у лифтов наверняка знают, что нужно сказать.

– Мисс? – приветливое выражения лица напротив сменяется настороженным.

– Мираж становится явью, если погрузиться в него целиком, – слова выплывают из памяти и срываются с языка, прежде чем я задумываюсь о последствиях.

– Тогда начнем погружение, – отсканировав ключ – надо же, внутри него чип! – охранник широко улыбается и приглашающим жестом откидывает штору.

Со вздохом облегчения я толкаю дверь и слышу, как он передает кому-то по рации:

– Четыреста двенадцать здесь. Платина.

Через мгновение в уши вливается гул голосов и непринужденная музыка. В просторном зале царит атмосфера лаундж-бара. Лавируя с подносами, официанты разносят шампанское. Посетители в вечерних нарядах – как мужчины, так и женщины – прогуливаются вдоль панорамных окон, кто-то в компании, кто-то в одиночестве. С экрана на стене транслируется нарезка роликов с видами Лас-Вегаса.

Все слишком спокойно и прозаично. Ни танцовщиц в латексе, ни красной комнаты боли.

А чего я, собственно, ждала? Вечеринку свингеров?

Взяв у официанта бокал, я любуюсь с высоты на переливающийся огнями Стрип. Пузырьки приятно щекочут язык и оставляют сладковатый привкус, а глаза радуются зрелищу. Разноцветные высотки «Нью-Йорка», насыщенные воды лагуны у «Венецианца», вздымающееся пламя вулкана