Вот именно с этой лошади всё и пошло наперекосяк.

Айрис не знала, чем в тот день так помрачились его мозги. Когда она увидела эту кобылу, первым делом подумала, что отца охмурили цыганским гипнозом.

Зверюга – каурая, небольшого роста – нервно вздёргивала голову, щерила зубы и даже ухитрилась больно цапнуть нового хозяина за руку, но тот лишь сиял от счастья и хвастался, как выгодно ему удалось заполучить такую ценную лошадь. Мол, были в жизни этой красотки крутые соревнования… Ну да. Видимо, настолько крутые, что от этой «превосходной спортсменки» отказывались с напускным сожалением и плохо скрываемой радостью. И весьма задёшево. Айрис, как ни присматривалась, восхищения отца разделить никак не могла. Лошадь с виду была обычная кашлатка: непонятно какой породы, с облезлым хвостом, маленькой головой и огромным брюхом. Обозначив её про себя кобылой Апокалипсиса, Айрис приготовилась к наступлению. Переупрямить отца она, пожалуй, и смогла бы – даром, что ли, в её жилах тоже текла кровь Керуков? Но одного взгляда на Полли было достаточно, чтобы понять, что эта война проиграна ещё не начавшись. Дочка была в нескрываемом восторге. Дедушка подарил живую лошадку, ни у кого из подруг ведь нет такого питомца!

Айрис поняла, что против двоих не выстоит. Когда твоя дочь, которая не улыбалась несколько лет, светится от счастья, кто-то сможет отобрать у неё источник радости? Только не мать. Кобыла, будто шкурой своей потёртой почуяв, что Айрис готова сдаться, довольно всхрапнула и заржала, оскалив желтоватые зубы. Надо ли говорить, что неприязнь Айрис к ней возросла ещё больше?

Кобылу Апокалипсиса, которую дочери назвали Дикси, определили в конюшню на постой, и для Майкла начались счастливые дни. Каждый вечер он заезжал за внучками, и потом, возвращая их в полном здравии, хвастался, как отлично младшая держится в седле. Не боится ни по полю скакать галопом, ни прыгать.

Идиллия закончилась в один прекрасный июльский вечер, когда Майкл приехал в расстроенных чувствах, костеря на все корки владельца конюшни. Тот потребовал приобрести для кобылы толстый вольтрап под седло и шлем для Полли. «Шлем! – возмущался отец, – что за чушь! Первый раз я сел на лошадь в три года, а заезжать бронко начал в девять. Мы знать не знали ни о каких шлемах!»

Айрис насторожилась. А когда Шерил тихо спросила: «Мама, а как можно остановить лошадь?», поняла, что пришла пора вмешаться.

На следующий вечер она решительно заявила, что едет на конюшню с отцом и дочерьми.

Майкл всю дорогу посматривал на неё в зеркало заднего вида, фальшиво насвистывал простенький мотивчик и сиял, как начищенная медаль – ещё бы, ему и дочь удалось втянуть в свою авантюру! Айрис не хотела его разочаровывать раньше времени, да и цапаться попусту не было ни сил, ни настроения. Она понимала, что виновата сама, нельзя было пускать на самотёк такое дело как досуг детей.

Да, она сильно уставала: дом был полностью на ней, а это не только уют и комфорт, но и куча хозяйственных дел и проблем, решать которые ей приходилось в одиночку. Плюс к тому работа у Айрис ответственная, и шефу было всё равно, что уже шесть вечера, а дома её ждут двое детей с уроками и ворохом претензий друг к другу, которые они за день успели накопить. Стоит ли удивляться, что она радовалась возможности хотя бы на несколько часов отпустить дочерей с любимым дедом?

Ну да, на чужое ранчо… Покататься на лошадке прямиком из преисподней.

Как всегда в такие моменты, в голове Айрис начинал звучать недовольный голос мужа, отчитывающий её за любую мелочь, то и дело возникающую с детьми. «У хороших матерей дети не болеют, потому что хорошая мать не оставляет своих детей без присмотра ни на минуту! Ты ведь именно для этого сидишь дома – чтобы смотреть детей. Что мешает тебе быть хорошей матерью, Айрри?»