– Что с машиной, ну? Делать-то мне что теперь! Ты в курсе, что именно из-за тебя я сейчас очень сильно подставляю Бейна? Твою мать!

Очередной камушек подвергся скорой гибели. Кажется, тот отлетел прямо в стоящий у трассы засохший кустик. Парень дёрнул косуху, запахивая её резким движением, убрал одну руку в карман, продолжая другой сжимать телефон.

– Может, клапаны перегорели, – задумчиво начал человек на связи.

– Перегорели? В заднице у тебя клапан перегорит, когда я доберусь до тебя, – рыкнул он, сжимая чёрный каркас чехла до беления костяшек.

Кто-то буравил его взглядом, и это ему сильно не понравилось. Сбросил звонок, поднял голову. Со всем накопившимся в этот день презрением взглянул на того, кому бы не отказался выбить хотя бы один глаз, чтобы поубавить злость, и удивился: на противоположной стороне шоссе маяком сверкали яркие противные мятные волосы. Кто вообще красился в такой омерзительный кричащий цвет, подросток? Тогда что он делает здесь в будний день посреди шоссе и какого чёрта он так на него пялится? Парень продолжал смотреть на него и гадать о том, что это за фрик. Взгляд скользнул по яркому мотоциклу. Он бы подумал, что тот так же заглох, как и его одолженный у Бейна новенький «БМВ», однако дело оказалось не в этом. Тот просто сверлил его своими глазами и стоял, как истукан. Узнал его? Энди задумался и напряг зрение, пытаясь внимательнее рассмотреть своего странного собеседника. И наконец понял.

«Так это же та самая ранняя пташка, – мелькнуло в его голове, и он усмехнулся, – тот, что нагло пялил в салон автомобиля. Что тебе так интересно?»

Он повернулся ко мне и облокотился на капот, наклоняя голову. Его рука медленно выскользнула из кармана зауженных чёрных джинс и взметнулась вверх в приветственном жесте. Я застыл. Это он со мной здоровается? Почему он со мной здоровается?

«Тобой заинтересовались, словно Ящиком Пандоры, Лиам», – вспыхнуло в моей голове, и по телу пролился очередной липкий холодок.

Это больше не шутки.

Автомобили наполнили шоссе. Натягивая шлем обратно и рывком забираясь на «Кавасаки», я рванул с места, сливаясь с потоком. Надеюсь, он не заметил, как я сбежал. Всё же это был жуткий, жуткий тип. Хищный взгляд, ужасно злой взгляд! Не знаю, о чём он думал, но один его вид заставлял съёживаться и забиваться в угол. Симпатичное личико и худое тело, дарящее впечатление безобидного красавчика, рушилось под очертанием острых скул и жестоких глаз, вонзающихся в тебя клыками. И это видно даже с такого расстояния. Я гнал, набирая скорость, и не смел смотреть в зеркала, словно меня могли попытаться догнать. Это было глупо, но инстинкт самосохранения просто начинал биться в непонятной для меня истерике.

Я уезжал как можно дальше, сжимал рычаг газа до жуткой боли в ладони, от впивающегося металла в кожу оставались следы. Шлем давил на голову, словно успел уменьшиться в несколько раз. На небе сгущались тучи, ветер резко сменил траекторию. Впереди сверкнули красные огни: автомобили тормозили, встревая в пробке. Я перестроился в другой ряд, однако и там движения не было – стал проезжать между ними, следя за каждым водителем. Хотелось разогнаться, однако это могло повлечь за собой катастрофу, и это стало бы последним моим желанием. Пришлось быть более осторожным. Телефон в кармане загудел вместе с часами практически одновременно. Взор мельком скользнул по маленькому экрану. Кто-то отправил сообщение. Выберусь из пробки, остановлюсь в каком-нибудь кафе, возьму себе апельсиновый бамбл, успокоюсь и обязательно прочитаю. А пока стоило следить за дорогой, уж, слишком агрессивными эти водители становились в час пик.