– Поговорим?

Он повёл меня к соседнему зданию, забор между участками был убран для удобства. Я не сопротивлялся. В здании было невероятно тихо. Запах стерильности тут же навеял воспоминаниями, когда меня привели сюда впервые. Здесь всегда было излишне чисто, светло и… химически. Мы двигались по пустому коридору, на стене висели закрытые ящики с огнетушителями. Сэм проводил здесь большую часть свободного времени. Я часто сидел вместе с ним и смотрел за тем, как в колбы разливаются разные жидкости, названия которых я даже не мог выговорить. Из-за двери послышались частые писки. Я повернул голову и тут же подумал про подопытных крыс и мышей. Интересно, как они поживали в логове безумных учёных. Направился дальше, кабинет друга находился в самом конце, свернули пару раз, словно в лабиринте. Дошли до светлой двери без таблички, без номера, совершенно пустой. Он открыл дверь и пропустил меня первым. Я опустился на стул, оглядел бежевые стеклянные шкафы, идеально чистый стол, сложенные бумаги и стоящие в органайзере папки.

«Сама чистоплотность», – подумал я с восхищением.

Мой порядок состоял из внешнего вида, но за наполненности шкафов и различных полок после очередной попытки аккуратности я не ручался. Пару раз на меня с верхней части шкафа упали стопки футболок и маек. После этого я, конечно всё убрал, но тут же забросил идею складывать нужные вещи выше своего носа.

Сэм поставил чайник и достал две кружки, коробку с чаем положил передо мной. Я достал два пакетика с мятным вкусом. Друг опустился напротив в кресло мягко-серого оттенка. В углу кабинета на стоячей вешалке висел белый халат. Ну прямо-таки воплощение комнаты главного сумасшедшего учёного.

– Лиам.

– М? – я повернул к нему голову, наткнулся на пронзительный взгляд.

И он сразу мне не понравился и вызвал внутреннее напряжение. Я молча скомкал в руках две упаковки.

Как же я ненавидел эти моменты. Всегда заставался врасплох. Никогда не знал, как ответить лучше и что. Не знал, что происходило на самом деле, потому что не акцентировал на этом внимание, постоянно отодвигая на второй, а то и третий план. Ненавидел мгновения, когда из меня пытались вытянуть слова, которые я и сам не знал.

– Скажи мне, что тебя беспокоит.

Да знал бы я точно, что из всего этого дерьма меня беспокоит больше, Сэм, я бы, может, и сказал.

– Не знаю, – не желая копаться в себе, ответил я и пожал плечом.

Пакетик с химическим содержимым опустился в горячую воду, через время она окрасилась в оттенок оранжевого, а упаковки опустились на стол рядом. Недовольный и пытливый взгляд продолжал изучать меня. Я вздохнул и откинулся на спинку стула.

– Не знаю, Сэм, не смотри на меня так. За меня уже цена назначена. Как думаешь, сколько за мою голову заплатить готовы? Меня уже кто-то ищет? Да меня определённо кто-то ищет, они же не идиоты. Айзек видел кого-то на кладбище. Как думаешь, Сэм, меня хотят просто убить или до этого они придумают, как мною воспользоваться? Им же наверняка нужно что-то, что Бейкера уничтожит.

Реймон не перебивал меня, просто смотрел и слушал.

– Меня почти хотели убить, – продолжал я, вспоминая мужчину, готового разорвать за недостающие купюры и с лёгкостью швырнувшего меня на кладбище в яму, я готов был поклясться, что видел нож у него в кармане, – и Бейкер, снова скрывает от меня все новости, вновь запрещает читать половину писем. Мы ничего не знаем, от меня скрывают абсолютно всё, и это просто выводит меня из себя. Да хотя бы крыса, которую мы не знаем, Сэм! Что из всего этого дерьма, думаешь, меня волнует?

Друг выкинул свой пакетик чая в мусорку под столом. Посмотрел на меня.