Месье Долан выжидательно смотрел на Франсуа, и тот внезапно понял, что не знает, как начать разговор. Он пришел сюда ведомый интуицией ищейки, почувствовав, что для принятия верных решений ему нужно как следует изучить жизнь Седу, а Альберт Долан мог рассказать многое. Вот только чтобы получить правильные ответы, нужно было сначала задать правильные вопросы. Взгляд Франсуа упал на утреннюю газету на столе перед ним. Заголовок гласил: «Громкое происшествие в шестом округе. Продюсер убит своим подопечным». Франсуа медлил, слушая, как все громче отсчитывают драгоценное время часы на каминной полке. Пауза становилась невыносимой. Внезапно голос Долана прорезал тишину.

– Как он умер? – спросил он. Франсуа взглянул в глаза мужчине. Лицо Долана хранило непроницаемое выражение. Ничего не выдавало в нем сожаления или отчаяния. Просто вопрос. Франсуа прочистил горло.

– Ему раскроили череп предметом из его коллекции средневекового оружия. Чем-то вроде топора. Я пока не знаю точного названия, – объяснил он.

– Это сделал Анжело? – спросил Долан с таким видом, словно это не Франсуа приехал задать ему вопросы, а он вызвал детектива к себе в кабинет, чтобы расспросить как следует.

– Мы проверяем все версии, – уклончиво ответил Франсуа.

– Он страдал? – задал следующий вопрос Долан, все так же храня непроницаемое выражение лица.

– Нет, – поспешил заверить его Франсуа, – мы думаем, что первый удар был смертельным.

Долан кивнул и, отвернувшись к окну, надолго замолчал. Франсуа тоже не произносил ни слова, решив не беспокоить его. По всему выходило, что Долан заинтересован в этом разговоре не меньше детектива.

– Я ждал чего-то подобного, – наконец сказал он.

– Вы знали, что Седу убьют? – Во Франсуа проснулся полицейский. Долан посмотрел на него с сожалением, и Франсуа внезапно стало стыдно. Издержки профессии – всегда искать в словах людей второе дно.

– Я ожидал, что ситуация с этим маленьким гением принесет Ксавье неприятности, – пояснил он и замолчал, пережидая, пока секретарь расставит на столе чашки с кофе, сахарницу и вазочки с печеньем. Слово «гений» он произнес так, словно это был диагноз.

– Почему? На то были причины? – Франсуа нащупал карандаш в кармане и по привычке надавил на острие подушечкой большого пальца.

– Нет, причин не было, – ровно произнес Долан и подождал, пока дверь за секретарем закроется, – но с самого начала этой истории у меня было нехорошее предчувствие. Скорее всего, интуиция. А может быть, я сгущаю краски. С возникновением группы «Панацея» наши с Ксавье пути разошлись, так что понятно, почему вся эта история с самого начала навевала на меня тоску.

– Можете рассказать поподробнее о ваших отношениях с Седу? – Франсуа откусил кусочек печенья и почувствовал зверский голод. Внезапно он понял, что до сих пор так и не поел. Он приехал на встречу с Доланом прямо из кабинета Солюса, направляясь по горячему следу только что совершенного преступления. Он не мог позволить себе остановиться ни на миг. Времени, отпущенного ему до пресс-конференции, было ничтожно мало.

– Мы вместе начинали нашу продюсерскую деятельность. – Долан подвинул вазочку с печеньем поближе к Франсуа. – Мы тогда были гораздо моложе и существенно глупее. Вы, вероятно, в курсе, что сначала мы продюсировали мюзиклы. Сегодня я бы не решился на такую авантюру. А тогда… Мы вместе искали деньги для первой постановки. Проводили кастинг. До сих пор не понимаю, почему мы решили, что из нас выйдут продюсеры. Но, как ни странно, все получилось. А ведь в случае провала мы бы стали банкротами, – констатировал Долан и повернул одну из рамок на столе так, чтобы Франсуа мог рассмотреть снимок. На фото совсем молодой, счастливый и, по всей видимости, не вполне трезвый Ксавье Седу обнимал за плечи Альберта Долана. – Не думайте, что я хранил эту фотографию здесь вечно, – пояснил Долан, – вообще-то, она лежала в ящике моего стола, но теперь, когда Ксавье больше нет, – его голос сломался, – поздно играть в гордость и принципиальность.