– Прости, но я не знаю, о ком ты говоришь. – Джордан ласково погладил ее по руке – знакомый жест, который они оба сразу вспомнили. И оба отпрянули друг от друга. – Слухи здесь распространяются быстро, Дылда. Это же Вэлли.

– Да, знаю. Только удивлена, что ты помнишь.

– Я многое помню. Например, как тебе нравилось там работать.

– Обойдусь без твоей жалости! – Она снова уперлась взглядом в краскопульт. – У меня от этого портится настроение.

Зная, что Дана быстрее справляется с собой, когда сердится или занята делом, Джордан кивнул:

– Ладно. Давай я помогу тебе воспользоваться скидкой, которую ты получила как приятельница хозяина. Будет приятно пощипать Брэда. В процессе можешь меня ругать. Это тебя подбодрит.

– Точно! – Дана нахмурилась и пнула ни в чем не виноватый краскопульт носком туфли. – Он не выглядит таким уж крутым.

– Хочешь, покажу другие?

– Почему бы тебе не вернуться к Флинну и не заняться своими банальными сюжетами и ходульными персонажами?

– Ну вот! Тебе уже лучше.

– Не спорю.

– Смотри, это электрический малярный валик. – Джордан подвел ее к устройству, которое порекомендовал Брэд. – Маленький, удобный и практичный.

– Откуда ты знаешь?

– Когда Брэд посоветовал показать его тебе, он использовал именно эти определения. Лично я красил стены только старым, традиционным способом, и это было… – Джордан на минуту замолчал. – Давным-давно.

Дана помнила. Он отремонтировал спальню матери, когда ее первый раз положили в больницу. Дана тогда помогала, не давала хандрить. Они покрасили стены в нежно-голубой цвет, чтобы комната выглядела свежей и веселой.

Не прошло и полугода, как мать Джордана умерла.

– Ей понравилось, – тихо сказала Дана. – Она была рада, что ты сделал это для нее.

– Да… – Воспоминания были столь мучительными, что Джордан решил вернуться к началу разговора: – Брэд составил список материалов и инструментов, которые вам понадобятся.

– Давай его сюда.

Дане пришлось признать, что вместе с Джорданом набег на магазин получился намного веселее и интереснее, чем можно было предположить. Было так легко – слишком легко – вспомнить, что когда-то они дружили.

Они легко вошли в общий ритм, понимали, что хотят сказать и сделать, с полуслова и полувзгляда, потому что были знакомы с детства, а в юности два года любили друг друга.

– Что это за цвет? – Джордан задумчиво потер подбородок, изучая список Даны. – «Остров»? Не понимаю.

– Зеленовато-синий. Вроде морской волны. – Она протянула образец: – Видишь? С ним что-то не так?

– Я этого не говорил. Просто он не ассоциируется у меня ни с островом, ни с книжным магазином.

– Это не обычный книжный магазин… Черт! – Дана поднесла образец к глазам, потом опустила. Ей никак не удавалось представить стены цвета морской волны в своем магазине. – Мэлори выбирала. Мне самой понравился цвет «Белая ночь», но они с Зоей меня переубедили.

– Белый подходит ко всему.

Дана присвистнула:

– Ну да! Они сказали, что я мыслю, как мужчина. Мужчины боятся ярких цветов.

– Неправда.

– А какого цвета стены твоей гостиной в Нью-Йорке?

Джордан посмотрел на Дану холодно:

– Это не имеет никакого значения.

– Мне так не кажется. Не знаю почему, но мне так не кажется. Я собираюсь купить эту, зеленовато-синюю. Подумаешь, краска! Ведь не на всю жизнь. Еще Мэлори сказала, что для отделки можно взять «Брайс-Кэньон» и «Спагетти».

– Коричневый и желтый? Дылда, это будет отвратительно.

– Нет, «Кэньон» – оттенок темно-розового. Розовые и красно-коричневые тона.

– Розовые, красно-коричневые, – повторил Хоук. – Очень живописно.

– Заткнись. А второй цвет – кремовый. – Дана развернула образцы, которые отметили Зоя и Мэлори. – Вот дьявол! Ничего не понимаю. Мне кажется, я сама немного боюсь цвета.