Ее выдали замуж, когда она была еще наполовину ребенком, потому что ее отец хотел положить конец сомнительным ухаживаниям опального герцога Браччано. Как говорили в Риме, пурпур кардинала облагораживал, но слава Монтальто вскоре померкла, и теперь, исполненная пылких амбиций, Виттория вела жизнь, которая казалась ей ниже ее достоинства. Она чувствовала зависть своих новых родственников, забыла о преимуществах кардинала и проклинала тот день, который предопределил ее судьбу.

Навещая своих родителей, Виттория нередко встречала там своего прежнего поклонника, герцога Браччано. Ее мать благоволила этим встречам, и обе женщины мечтали о блестящей судьбе, на пути к которой стоял Франческо. Но Виттория старалась не рассказывать мужу об этих свиданиях; она лишь позволяла ему чувствовать свои капризы. Тем более ее опьяняло внимание рыцаря, которое она воспринимала как фимиам ее красоте. Она только играла с ним, как и со всеми остальными, но ее сердце страстно трепетало, и когда Франческо так глупо ударил кулаком по столу, кровь прилила к ее лицу.

Конец трапезы прошел в молчании. Виттория играла со своим ожерельем и бросала враждебные взгляды на мужа, который сердито уставился в свою тарелку, а Мария занималась детьми. Наконец все встали из-за стола. Виттория сняла со стены лютню и взяла несколько аккордов, а затем начала петь красивым, полнозвучным голосом. Это были стихи ее собственного сочинения, положенные на музыку римским музыкантом. Монтальто, который был уже с ними знаком, снова удалился в свой кабинет. Он слышал только первый куплет, который печально звучал позади него:

Примерно таков был лейтмотив нынешнего душевного состояния Виттории.

Монтальто снова погрузился в чтение святого Амброзия и не заметил, как пролетели часы. Наступила ночь, а он все еще сидел при свете лампы над своей благочестивой работой, и во всем доме было тихо. Вдруг он услышал стук во входную дверь, которая находилась по диагонали под его комнатой. В коридоре эхом зазвучали шаги и послышались взволнованные голоса. Кто мог прийти в столь поздний час? Был это Фабио, вернувшийся из своего поместья? Или этот сорванец Марчелло, который снова искал убежища в его доме среди ночи? Ему это совсем не нравилось, и только из любви к Виттории он закрывал на это глаза. Однако Марчелло сумел покорить своего добродушного шурина Франческо дерзкой, самоуверенной манерой поведения, так что Франческо относился к нему как к другу и всегда делал для брата все, что хотела Виттория. Но на этот раз это должно было быть что-то особенное, потому что шум голосов не прекращался.

Наконец, Монтальто встал и вышел из комнаты. Шум доносился из покоев Франческо, дверь которые была полуоткрыта. Когда кардинал вошел, то увидел своего племянника с кинжалом на поясе, а Камилла, воздев к нему руки, умоляла его не покидать дом. Но Франческо сказал:

– Я должен идти. Это диктует мне честь.

Монтальто спросил о причине, заставляющей племянника ночью покинуть дом. Она была довольно странной. Камеристка Виттории Катерина только что получила письмо от своего брата Доменико, которое она принесла своей госпоже. Письмо написал Марчелло, настоятельно прося своего шурина о помощи и умоляя его немедленно прибыть на Квиринальский холм, на площадь перед папским летним дворцом.

– В такой час ночи! – испуганно воскликнула донна Камилла.

– Гонец еще здесь? – спросил Монтальто.

– Нет, он сразу ушел.