Ориентир был найден и, через несколько минут, рядом с кучей «комодных» бумаг на столе в комнате стояли, одна на другой, две пыльные обувные коробки, источающие запах сырости. Откинув крышку верхней, я разочарованно выдохнула – она была ровно по края набита бабушкиными учебными книгами. Оставалась вторая, она же последняя моя надежда… В «последнюю надежду» вошли: разнокалиберные чайные и кофейные чашки, видимо, оставшиеся от «недобитых» сервизов, блюдца от них же и парочка хрустальных стопок с выщербленными краями.

– Вот так вот значит, Неонила Марковна? Прощальная шутка заботливой бабушки. А это мое большое вам спасибо! – захлопнула я коробку и, со всей дури, запустила ею в стену.

Коробка «обиженно звенькнула» и развалилась на составляющие. Газетный лист, которым было застелено дно, прикрыл собой «добитую» наконец-то посуду. А между ним и самим дном, мятым бумажным углом торчал какой-то конверт. Я нагнулась и осторожно вытянула его наружу…

Конверт был современной прямоугольной формы и с девственно чистыми полями для информации. К тому же, «любезно» не запечатан. Внутри его лежали вырванные страницы из незнакомого мне журнала, свернутые в несколько раз. Я тут же их вытащила, развернула спрессованные временем листы и обнаружила внутри еще и какую-то газетную страничку, небольшого формата и уже порядком пожелтевшую…

Чего же я ожидала в конце своих «заполошных» поисков? Не знаю… Возможно, в свете последних подробностей из нашей с бабушкой жизни, тетрадей с запрещенными заклинаниями, амулетов, приносящих счастье, или карт с секретными лабиринтами. Все оказалось гораздо проще и обыденнее. Хотя, насчет отсутствия ориентиров, я, возможно, поторопилась. Они, явно имелись: «Происшествие у горы Дишта», гласил заголовок небольшой газетной заметки, сразу, почему то, бросившийся в глаза. Далее шел текст мелким типографским шрифтом: «Позавчера, около небольшой пещеры в горе Дишта, расположенной в двух километрах севернее поселка Тишьозеро, местная жительница, Ларионова А. К., собирая неподалеку грибы, обнаружила двух человек: женщину, лет 35 – 40-ка и ребенка женского пола, лет 3-4-х. Неизвестная, на тот момент, находившаяся в бессознательном состоянии, но без видимых следов повреждений, тут же была, вместе с ребенком, направлена на обследование в Муезерскую районную больницу. Пробыв там до утра следующего дня, она скрылась в неизвестном направлении, предварительно выкрав из отделения педиатрии доставленную с ней девочку. ОВД Муезерского района начал поиски исчезнувших неизвестных личностей.

Внимание! Если вы узнали женщину с этой фотографии, обязательно позвоните по указанным ниже номерам. Возможно, ребенок был ею выкраден из семьи».

Ниже располагались телефоны и маленькая черно-белая фотка. И на этой фотке была «я»… со мной. Именно такое меня накрыло вначале ощущение. Нет, женщина, сидящая на больничной койке и прижимающая к себе упитанного, почти лысого карапуза, безусловно, имела определенные со мной различия. Во-первых, возраст вносил свои коррективы. Во-вторых, прическа была другой: не моя «дикая солома» до плеч, а длинные и убранные в «шишку» светлые волосы. Ну, а в-третьих, это была не я, а моя бабушка, собственной персоной. Только много лет назад, в какой то Муезерской районной больнице находящаяся, вместе со мной у какой то горы Дишта найденная. Это где, интересно знать? И когда?.. Вверху, по центру оборванного листа, на черной полосе белым курсивом красовалось: «Будни Муезерского» и там же по бокам: «23 марта 1989 года». Этот год в дополнительных намеках не нуждался и значился нашим первым с бабушкой «качелинским» годом. А, вот место происшествия оставалось неясным. Пришлось «пробежаться» по заголовкам и текстам соседних статей… Ответ нашелся почти сразу и обозначился, как: «Неожиданным результатом закончился матч между волейбольной командой наших земляков, «Карельский рабочий», выступающих за завод…».