– Но я помню из истории, что монголы были толерантны к религии покоренных народов и не старались перевести их в свою веру, – заметил Джордан.

– В том-то и сила Сатаны! – повысил голос его собеседник. – Ему не важно, кто перед ним – буддисты, зороастрийцы, манихеи или православные. Его религия – это дисциплина, построенная на страхе, когда за провинность одного воина казнят каждого десятого из его сотни. Чингисхан, а за ним и Гитлер и другие – они обращались не к убеждениям отдельного человека, а к коллективному бессознательному. Вы читали Юнга?

Не дожидаясь ответа, священник продолжал, все ускоряя речь:

– Вот это коллективное бессознательное – это и есть Сатана в нас. Вы думаете, в злодеянии 11 сентября у вас в Америке повинны мусульмане? Не-ет, родной мой! Просто зло творилось их руками, потому что их легче заставить его творить – они научены подчинению, они беспрекословно верят авторитету. Вот им и отведена такая роль. А здесь дьявол пользуется услугами фашистов, скинхедов, большевиков. Здесь над Кремлем до сих пор горят сатанинские звезды! Не зря под конец второго тысячелетия великие народы как будто обезумели и начали развязывать мировые войны, создавать безбожные государства!

Отец Димитрий повысил голос почти до крика. Дверь приоткрылась, и в ней показалось встревоженное лицо матушки Ирины, но, встретив обращенный куда-то вдаль невидящий взгляд мужа, она испуганно отшатнулась.

– Это все одна большая сеть, и она накрывает нас, – продолжал священник, потрясая рукой с вытянутым вверх указательным пальцем. – Я пишу об этом в своих книжках, но их мало кто читает. Молодежь – та понимает. Но ведь с ними осторожнее надо, горячие очень. Вот что… – он сделал паузу, размышляя о чем-то. – Обо всем, что меня тревожит, не расскажешь так, сходу. Да и вам, я вижу, нелегко это слушать. Возьмите мои записки, почитайте на досуге. – Священник поднялся с кресла и достал из книжного шкафа увесистую картонную папку с завязками. На папке не было никакой подписи, только одно слово, напечатанное в типографии: «Дело». – Вы же историк и человек, я вижу, чистый. Попробуйте проследить эту цепочку от дня нынешнего в прошлое, сумейте понять, как они действовали тысячу лет назад, и вы поймете, что нам грозит сейчас. Может быть…

Глаза отца Димитрия вдруг погасли, будто у него иссякли силы.

Джордан поднялся. Он чувствовал себя так, будто прикоснулся то ли к великим истинам, о которых раньше не имел понятия, то ли к банальному сумасшествию.

– Почему вы всех называете «родной мой»? – уже в дверях у него вдруг вырвался вопрос, который он вроде бы и не собирался задавать.

– А как же, а как же? – снова оживившись, всплеснул руками священник. – Все мы братья и сестры во Христе, а значит, родные.

– А если человек не христианин, как вы к нему обращаетесь?

– Точно так же. Он тоже мне брат, только незрячий, а моя задача – открыть ему глаза на истинное учение, хочет он этого или нет. Лишь того, кто сознательно служит врагу человечества, того я не назову себе родным… – голос отца Димитрия стал совсем тихим. – И вот еще что. Думаю, я смогу узнать, кто погубил душу этого юноши. Я проверю и позвоню вам. Что-то мне подсказывает, что вам предстоит трудный путь к истине. Давайте попробуем пройти его вместе, хотя бы часть, хотя бы часть…

Вернувшись в «Метрополь», Джордан увидел в вестибюле Игоря, сидевшего в кресле с какой-то разноцветной газеткой в руках.

– Где пропадаем? – взглянул тот с комической строгостью на американца. – Была ж команда отдыхать.

– Прогулялся немного по улицам, а то что-то голова разболелась, – не задумываясь, ответил Джордан.