Опьяненный дымом, он медленно сполз на пол и распластался на досках с туманным взглядом, направленным в потолок.

– Внемли ее ледяному голосу. Почувствуй ее присутствие в бегущей по венам крови, – произнесла Цейла с нарастающей силой. – Прими же своим сердцем богиню Скали, владычицу снов, охраняющую мир мертвых. Признайся ей в любви и преданности, вверяя свою душу и плоть в ее всевластные руки!

Грохочущий голос Цейлы постепенно затухал в голове Рубека. Потолок перед его глазами расплывался в когтистый туман. Северянин погружался в гипнотический сон, в котором из пустоты появлялись его мертвые предки. Упавший с мельницы прадед с расколотой головой улыбался Рубеку своей беззубой улыбкой. Висящий на виселице племянник с торчащей из шеи острой костью приветственно махал ему рукой. Бледный отец с колотыми ранами в груди навис с замахом топора над матерью Рубека, которая лежала с гниющим лицом в пропитанной собственной кровью кровати. Вся жестокая и мрачная история смертей членов семьи северянина проносилась в его глазах.

В какой-то момент из пустоты показалась светящаяся бледным пламенем рука, которая тянулась указательным пальцем к Рубеку. Он протянул к ней на встречу свою руку и едва их пальцы соприкоснулись, как он очутился сидячим посреди черных деревянных скал. За его спиной бушевала и пузырилась река кипящей крови.

Рубек опустил голову вниз и с ужасом заметил, что его грудь распахнулась как рубаха, обнажая белые кости. Через мгновение с неба спустился черный, как ночь, ворон с синим, ледяным глазом, и принялся клевать бьющееся сердце северянина. Ворон стучал своим острым клювом, разрывая розовые мышцы, затем набирал в рот немного крови и начинал истошно каркать на Рубека, окропляя его лицо красными каплями. Затем птица взлетела над головой Рубека на небольшом расстоянии и принялась хлестать черным крылом по его лицу.

– Карр! Карр!

Удар, затем еще и еще. Рубек начинал чувствовать в лице реальную боль.

– Карр! Карр!

После очередного удара крыла перед северянином возник расплывчатый образ Цейлы с замахом своей ладони в воздухе. Ее глаза были пустыми и бездонно серыми.

– Очнись, животное! – Цейла с треском влепила пощечину. Затем еще одну. И еще одну.

– Моя госпожа, я тут, я проснулся! – хриплым голосом простонал Рубек, очнувшись от видений.

Туман одновременно сошел с глаз Цейлы и Рубека. Женщина начала подниматься на ноги, зарядив при этом последний, проверяющий, удар по щеке.

– Простите, моя госпожа. Вероятно, я так вымотался после дороги, что бессильно отключился прямо тут, на полу. Прошу вас, простить меня, сайха Цейла, – оправдывался Рубек, протирая свои опухшие глаза.

Цейла опустила на лежащего северянина уставший взгляд, наполненный презрением.

– Ты безнадежно лишен возможности видеть дальше своего длинного носа, Рубек. Но это не страшно. Я увидела в твоих глазах все, что хотела.

Северянин проигнорировал слова Цейлы, затем встал на ноги, отряхиваясь от пыли.

– Ты привез с Юга то, о чем я тебя просила?

– Так точно, моя госпожа, – сказал Рубек, затем потянулся рукой в нагрудный карман меховой куртки. – Вот то, что вы просили достать.

Он протянул Цейле сверток небольшой тряпицы.

– Кто-нибудь видел тебя с ним? – поинтересовалась Цейла, убирая сверток за пазуху.

– Не думаю, моя госпожа. Все происходило глубокой ночью.

– А наши влиятельные друзья с Юга. Возникли ли у них вопросы по поводу этого свертка?

– Канцлер Брутт не интересовался нашими планами, но я уверен, что человек его положения остается в курсе всех событий в землях, что окружают его королевство.

– Надеюсь, канцлер не настолько глуп, и заметет все следы, ведущие к нам, – произнесла Цейла, затем двинулась в сторону алтаря.