Прищурившись, Уильям несколько секунд всматривался в нее, а потом покачал головой:

– Нет. Ты снова лжешь. Ты не поверила, когда услышала это, не веришь и теперь.

С нервно забившимся сердцем Маркейл опустила взгляд туда, где из-под юбок выглядывали ее ноги – одна обутая, одна нет. «Он не может знать, лгу я или нет. Он, несомненно, просто блефует».

Что ж, она знала, как вести себя с обманщиком.

– Не важно, что я думаю и чего не думаю. – Маркейл вздернула подбородок и со спокойной уверенностью встретилась взглядом с Уильямом. – Этой вещицы со мной нет.

– Где же она?

Уильям окинул взглядом комнату, и Маркейл заставила себя улыбнуться.

– Все тот же упрямый Уильям.

– Все та же лживая Маркейл! – выпалил он в ответ, и его взгляд остановился на ее сундуке. Подойдя к нему, Уильям попробовал поднять крышку. – Он заперт?

Она пожала плечами.

– Прекрасно. Я открою его своим способом. – Сжав губы, он поднял ногу и ударил ею по сундуку.

Маркейл скривилась, но постаралась скрыть возмущение.

Уильям бил и бил, пока наконец петли не сдались и сундук не опрокинулся на бок.

– Это была пустая трата времени. Твоей реликвии там нет.

Нагнувшись, Уильям перевернул сундук, и на пол вывалилась радуга шелковых платьев и масса туфель вперемешку с несколькими сорочками из тончайшего батиста.

Маркейл была вынуждена подавить желание вскочить и собрать свои вещи, так как не могла этого сделать, не выставив напоказ дорожную сумку, и довольствовалась угрозой:

– Ты за это заплатишь.

– Уже заплатил. – Он поворошил ногой одежду, мокрым сапогом пачкая наряды.

– О, ради Бога, Уильям! Убери свои грязные сапоги от моей одежды! Ты ее испортишь!

Он нагнулся и поднял особенно прозрачную батистовую сорочку.

– Очень милая. Полагаю, ее подарил тебе Колчестер.

– Нет, я сама купила. От газового освещения в театре очень жарко, а чем легче сорочка, тем прохладнее.

Бросив ее на пол, Уильям взял длинную шелковую ночную рубашку и, подняв ее вверх, встретился взглядом с Маркейл.

– С каких пор ты начала надевать в постель ночную рубашку?

У Маркейл вспыхнули щеки.

– Джентльмену не пристало говорить о столь деликатных подробностях.

– А леди не пристало иметь такие подробности в своем прошлом, – парировал он.

Маркейл чувствовала, что заслужила упрек. Во всяком случае, Уильям прав – прежде она не надевала в постель ночную рубашку. Но все эти годы, после того как она его оставила, ей было мучительно одиноко, особенно по ночам. В ночной рубашке она чувствовала себя не такой уязвимой и беззащитной, как бы наивно это ни казалось.

– С тех пор многое изменилось, – пожала плечами Маркейл.

– Не сомневаюсь. – Уильям бросил ночную рубашку рядом с сорочкой и огляделся вокруг. – Ты привезла еще какой-нибудь багаж?

– Нет, только сундук.

Он подошел к комоду и, вытаскивая каждый ящик, заглядывал в него, под него и за него.

– Ты зря тратишь время, Херст.

Не обращая на нее внимания, Уильям обыскал всю комнату и в конце концов с хмурым видом остановился перед Маркейл.

Пока он был занят своим делом, она занималась своим. Под юбками Маркейл каблуком ботинка сильно нажала на сумку, и та чуть подвинулась, а потом и вовсе исчезла.

Маркейл бросила взгляд на дверь. Что, если сейчас появится мисс Чаллонер?

Они оба хотят заполучить ониксовую шкатулку, значит, Маркейл нужно как можно быстрее выпроводить отсюда Уильяма – как угодно, любым способом она должна это сделать.

– Как ты сам убедился, твои поиски оказались напрасными.

Скрестив руки на груди, Уильям покачивался на каблуках, словно готовился встретить шторм.

– Я знаю тебя, Маркейл Бичем, и знаю, что ты лжешь. В этом вся твоя натура.