Протянула руку, нащупывая булочку, и мои пальцы сомкнулись вокруг нее. Я могла прожить так гораздо дольше, чем они себе представляли. Столько, сколько потребуется. Мне не чужд голод. У меня многолетний опыт в этом деле. Я засунула булочку под рубашку и нащупала второй предмет, звук падения которого слышала. Показалось ли мне? Сны и галлюцинации были моими постоянными спутниками в этом дьявольском месте.

Моя рука коснулась чего-то мягкого. Я ощупала предмет. Ткань с узелками? Носовой платок? Я сдавила его. Что-то податливое. Я понюхала. Что-то сладкое. Еда? Сладкое лакомство? Ловушка? Я развязала тряпку и макнула палец в густую липкую пасту, затем попробовала на язык. Мед с добавлением трав? Это не еда. Лекарство для выведения инфекции.

Лекарство? От одного из них?

Может, хотя бы кто-то по ту сторону двери хотел, чтобы я жила. Кто-то, кто тоже боялся.

На следующий день принесли еще лекарства, и на следующий, и на следующий. Что-то я съела. Мне казалось, это не повредит и может помочь. Выделения из раны прекратились. Лоб больше не пылал. Мой разум прояснился. Рана, казалось, уменьшалась. Каждый день мне приносили дополнительную булочку, внутри которой был спрятан кусочек сыра. Я с жадностью поглощала ее, но все еще была слаба после нескольких дней, проведенных в цепях и голоде. И темноте. Полной, высасывающей душу тьме. Она проникала в мои кости, как омерзительный ликер.

Мой благодетель не раскрывал себя, но каждый день чувствовала страх за дверью. Страх того, что случится, если откликнусь и раскрою его или ее. Чувствовала, что они очень рискуют ради меня. Кто тайком доставлял лекарства и дополнительную еду? Кто хотел, чтобы я осталась в живых?

Я услышала шаги – ежедневный сигнал, что еда на подходе, и опустилась на колени возле двери, готовая взять булочку и лекарства. Но вдруг раздался грохот множества ног. Грохот приблизился, и дверь распахнулась. Я вскинула руку, чтобы защитить глаза от пронзительного яркого света. Прищурилась и несколько раз моргнула, пытаясь привыкнуть к свету, которого не видела несколько дней, может быть, недель. Наконец, разглядела, что за дверью ждет группа стражников. Все хорошо вооружены.

– Встать на ноги, – приказал один. – Мы идем гулять.

– А если ты слишком слаба, чтобы идти, мы тебя потащим.

– За волосы.

– Тебе решать.

Я посмотрела на своих тюремщиков – солдат в форме, с бритыми головами, высоких, крепких и мускулистых, выглядевших так, будто их вырезали из стволов гигантских деревьев, а не создали из плоти. Трое из них были на голову выше остальных. В них ощущалось что-то неестественное. Их глаза казались тусклыми, словно потертые оловянные тарелки. Солдаты? Они говорили на ландском с сильным акцентом, который был мне незнаком.

Я поморщилась, отталкиваясь от пола, держась за бок, заставляя силы вливаться в мышцы и кости, которые дрожали от слабости. Оперлась о стену.

– Я пойду.

Клинк. Клинк. Клинк.

Цепь звякала по булыжникам позади, монотонные ноты наполняли мрачный воздух. Стражники заставили меня идти впереди. Пол был холодным и влажным под моими босыми ногами. Длинные затхлые коридоры, через которые мы пробирались, не давали ни малейшего намека на то, где я нахожусь.

– Боги, от нее воняет, – пожаловался стражник позади.

«Вот и хорошо, – подумала я. – Хорошенько понюхай, придурок. Возможно, ты ощущаешь этот аромат в последний раз».

Я подняла руку и распушила волосы, надеясь распространить больше запаха. Меня тут же ударили в спину и повалили на землю. Я сгорбилась при падении, пытаясь защитить живот.