«Это не мои руки… Это не я, а какая-то тварь, – повторял себе Даня. – Животное… Почему… Почему?» – от ненависти он сжал кулаки. По ладоням потекла алая кровь. Парень огляделся вокруг: за окном льет дождь, сопровождаемый грохотом грома и вспышками грозы, Егерь в ярости избивает несчастного мародера, а слева на него взирают десятки мертвых, словно зазывая к себе. Парня передернуло. Оставалось только смотреть в костер, языки пламени которого то вспыхивали, то тут же гасли. Возле бочки было тепло и уютно. Не хотелось смотреть куда-то еще. Только мирно потрескивающий костер был его другом.

К ногам прижался Зевс.

Раздался выстрел.

– Нет больше никого! Нет, клянусь! – орал бандит, схватившись за локоть, откуда бурлила кровь. – Эти шизики половину наших перебили! А-а-а-а…

– Скажи мне вот что: как такая кучка сопляков смогла перебить этот лагерь?

– Так их тоже! Их тоже, как нас!

– Вот как, – кавказец зло хрустнул пальцами, – значит, Ром решил расшириться, но эти сектанты его откинули. А потом и вас… Загрызть друг друга решили?

Кавказец сдавил врагу горло.

– Не надо… Не убивай… – хрипел мародер, нелепо раскинув руки с перерезанными сухожилиями.

Подержав пленного еще с десяток секунд он разжал руки.

Мародер плюхнулся на пол и отрывисто глотал воздух.

– И куда ты теперь в таком состоянии? – спросил он у пленного. – Руки я тебе обездвижил, ноги прострелил. Как ты дальше? Поползешь?

– Умоляю, не надо… Ради бога… Прости… – всхлипывал бандит.

– Ты ведь знаешь правила,– холодно отвечал Егерь. – Либо ты…

Прогремел выстрел.

– Либо тебя.

Костер обжигал руки, запекая свежую кровь. За окном бушевал ливень, а здесь – среди вороха трупов и луж крови было тепло. Но Даня не смотрел вокруг – языки пламени ласкающие доски, заворожили его. Сознание растворилось в бесконечной суете. Теперь, кроме его и костра не было ничего. Все проблемы, вся боль, страдания и невзгоды ушли вместе с сизым дымом, что проникал сквозь большие щели и дырки в потолке.

Егерь, обогрев руки, повернулся. Только сейчас кавказец оценил весь ужас произошедшего: все те, кого он знал не один год, с кем делил пищу и кров, сейчас лежали здесь. Эти бледные, давно остекленевшие глаза были полны мертвого безразличия. Он подошел ближе. Тела его знакомых свалили в кучу, как мусор. В этой куче был и старик-механик Ус, выделявшийся своей огромной, седой бородой, и Буль – пузатый и забавный мужичок, что лучше всех готовил еду. Его похлебка не была той приторной дрянью из консерв всегда напоминала кавказцу о прошлом. Сейчас бедолага сидел в углу, опустив голову. На груди красовалось огромное кровавое пятно. В куче тел Егерь отыскал и Тополя – бандиты, видимо, выловили беднягу живым и издевались как хотели. Егерь скупо выругался. Долго кавказец не мог отыскать тело старого друга. Он переворошил эту свалку трупов, но так и не нашел Рома.

– Не мог же ты как все, – бормотал Егерь. – Наверняка ушел. Выжил, как всегда.

Выдохнув, кавказец подошел к окну. Ветер все еще лениво поигрывал с оконной рамой, качая створку из стороны в сторону. Отвратительный звук.

Одним мощным движением, Егерь вырвал хлипкую конструкцию. Задребезжали осколки стекла.

Снова хотелось курить. На часах было чуть поздней полудня, а на улице, казалось, что уже ночь. Били молнии, озаряя вспышками округу, зло ворчал гром. Дождь залил будто из ведра. Егерь выглянул из окна.

Серые, блеклые и совершенно пустые, понурые дома, сгоревшие деревья, надломленные остатки цивилизации, – всё, что осталось от былого мира. А внизу, прямо под окном, ютились бандитские машины.

«Застали врасплох…» – подумал кавказец, выпуская обильное облако дыма.