Десять тысяч миль по воздуху, три часа бешеной езды на автомобиле – и вот он прибыл к самому началу. Он повел себя неразумно, решив пройтись по окрестному парку, но ему надо было успокоить нервы, почувствовав под ногами привычную землю после хождения по асфальту. Получение судебного запрета стало первой победой Флинна. Он перехватил его по пути из Хитроу у судебного пристава и сразу бросился в клинику, в юридический отдел.

Когда он узнал, что операция по подсадке эмбрионов проходит именно сейчас, его чуть не хватил удар. Юристам пришлось догонять его на пути в операционную.

Флинн снова взглянул на сестру Гвен. Ее огненно-рыжие волосы были подняты наверх, на лице совсем не было косметики. Казалось, ей всего лишь шестнадцать.

– Кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит?

Тонкий голос Белинды Рочестер прекрасно сочетался с ее наружностью. Флинн с удивлением понял, что это та самая девушка из приемной с длиннющими ногами в высоких замшевых сапогах. Ее вопрос на мгновение выдернул его из состояния потерянности, в котором он пребывал с того самого момента, как начал решать вопрос с получением судебного запрета.

Высокомерный блеск в ее глазах, когда она посмотрела на его запачканные грязью ботинки, должен был сразу выдать в ней представительницу семейства Рочестер.

– Мисс Рочестер. – Один из юристов вышел вперед, чтобы прояснить ей ситуацию. – Для нашей клиники такая операция – неприемлемый риск.

Она повернулась к Флинну:

– Вы подали апелляцию? Но почему? На каком основании?

– На основании того, что моей семье ничего об этом не сообщили, – бросил он.

– Ка… какой семье?

– Семье Брэдли. Семье Дрю.

Девушка прищурила васильковые глаза:

– Но… ведь семья Дрю была оповещена. Они не возражали.

Флинн пожал плечами:

– Письмо было утеряно.

Его замечание разозлило Бел. На лоб упала непослушная прядь огненных волос, которую она откинула назад.

– Ты что, издеваешься? Играешь со мной в игру типа «ничего не видели, ничего не знаем»?

Он снова пожал плечами. Да, они получили письмо, но в одном из почтовых отделений что-то перепутали, решив, что письмо адресовано Дрю, и безутешная мать положила конверт вместе с остальными вещами погибшего сына, избегая каких-либо напоминаний о нем. Только по чистой случайности Флинн обнаружил письмо, когда разбирался в вещах брата месяц назад.

Он чуть не погиб сам, когда мчался на бешеной скорости в Сидней, чтобы оплатить самого лучшего адвоката.

Белинда села. Еще в приемной ее ноги показались Флинну неестественно длинными, теперь он понял, что они просто бесконечны. Ее сестра не была такой высокой.

Девушка взяла себя в руки:

– В любом случае я самая близкая родственница из ныне живущих.

Он фыркнул:

– Это в каком мире?

– Гвен была моей сестрой. Биологически я тетя этих детей.

– А Дрю был моим братом. Поэтому я такой же родственник, как и ты.

– У Дрю не было брата.

Флинн приготовился к атаке:

– Могу показать свидетельство о рождении, которое убедит тебя в обратном.

Она нахмурилась:

– Гвен не стала бы скрывать это.

Неужели Дрю попал под влияние Рочестеров и не рассказывал им о собственной семье? Старые раны начинали болеть все сильнее.

– Факт остается фактом. Мы с Дрю были братьями, и у меня есть доказательство в виде судебного запрета.

Васильковые глаза посмотрели на него со смущением и страхом.

– Чего ты добиваешься?

– Отмены подсадки.

– Но почему?

– Потому что у тебя нет абсолютного права на эмбрионы. По закону у нас с тобой равные права.

Бел нахмурилась и сжала виски идеально наманикюренными пальчиками. Все присутствующие молчали.

– Ты хочешь сам воспитывать детей? – спросила она.