– Эй, привет! Можем поговорить? – догнав меня, спрашивает Лоренцо.

Озираюсь в холле – нет ли тут кого из семьи Коста? Вроде никого.

– Сейчас никак, прости. Напишу, когда появится случай улизнуть.

Он хмурится, и его лоб идет глубокими морщинами.

– Говорят, Марчелло выполз из могилы?

Я снова разворачиваюсь к лифту, однако Лоренцо не отстает.

– Говорю же, сейчас мне неудобно, – шепчу я.

– Просто скажи, что для нас меняет его воскрешение?

Нажимаю кнопку.

– Я даже не знаю, что оно меняет лично для меня, Лоренцо. Дай мне хотя бы определиться на этот счет, а уж потом займемся твоими переживаниями.

Дверцы лифта с мелодичным звоном открываются. Внутри никого, и я делаю шаг вперед. Оглядываюсь. Да уж, если и есть человек, который, помимо меня, тяжело воспринимает внезапный поворот, так это точно Лоренцо.

– Обещаю, напишу, когда получится встретиться, идет?

Он все еще стоит с опущенными уголками губ, но кивает в ответ, и дверцы закрываются.

– Твою мать! – ору я во весь голос, пока лифт поднимается на пятый этаж.

Появление Марчелло уже перевернуло мою жизнь с ног на голову, а ведь он объявился меньше двенадцати часов назад.

Снова раздается звонок, я выхожу в холл и получаю мячом в грудь.

– Merda! [5] Прости, не хотел… – извиняется пропустивший удар парень.

Кто мне скажет, что мальчики делают на нашем этаже? Второй игрок, который в меня и попал, вразвалочку приближается к лифтам, причем с ухмылкой. Знакомая личность – Данте Аккарди, наследник трона в юго-западной части страны.

Подбираю упавший к ногам мяч, швыряю его первому парню и потираю ушибленное место. Неприятно, черт!

– Давай поцелую, где болит, Мира, – и все пройдет, – довольно игриво предлагает Данте.

– Обойдусь извинениями, – бурчу я, на всякий случай скрещивая руки на груди.

Он разочарованно цокает языком.

За спиной раздается тихий звонок, но я не оборачиваюсь. Кто бы ни приехал – обойдет, не переломится. Не собираюсь поворачиваться спиной к этому придурку.

Данте явно понимает мои опасения и тут же выступает с новой идеей:

– Ну, об извинениях придется хорошо попросить, и кстати: пока будешь стоять передо мной на коленях, сможешь заняться кое-чем полезным.

Я зло прищуриваюсь. Ясное дело, далеко не все парни в восторге от того, что пять лет назад девушки вторглись в их мужской клуб, а те, кто особо не возражает, хотят от нас только одного. Как будто девчонок сюда впустили специально для их развлечения!

Набираю воздуха, готовясь послать Данте подальше, однако у него вдруг отваливается челюсть. За моей спиной раздается ненавистный голос:

– Надеюсь, я ослышался и ты только что не предлагал моей невесте встать на колени и пососать твой член, stronzo?

В тоне Марчелло звучит с трудом сдерживаемое бешенство.

Опять рядом возник человек, вознамерившийся лишить меня свободы, однако выражение лица Данте стоит того. Он явно еще не слышал, что Марчелло, оказывается, жив.

– Единственный мужчина, перед которым она встанет на колени, – это я.

Женишок властно берет меня сзади за шею, но я сбрасываю его руку и показываю ему средний палец.

– Ну-ну, немного терпения, dolcezza. И это у тебя будет, всему свое время, – ухмыляется он.

Я рычу от ярости и, сжав кулаки, чеканю шаг по коридору, едва не толкнув по пути Данте. Пусть эти два засранца разберутся между собой. Пусть хоть до смерти друг друга отделают – плевать. Мне же лучше.

Отпираю замок и, войдя в свою комнату, в гневе швыряю сумку на кровать.

Общежитие общежитием, но спальня у нас куда больше тех, что показывают в кино и по телику. Есть даже санузел – это огромный плюс, хотя из стены там все еще торчит писсуар.