Спустившись с веранды и направившись к лавочкам, двое мужчин сели с противоположного конца стола. Пивной живот одного из мужчин еле пролез в зазор между столом и лавочкой, заставляя его сесть дальше от стола. Слова приобрели разборчивый характер, и я услышал тему разговора детей и мужчин, приблизившись к таверне.

Второй, с толстым пузом, возмущался все больше по поводу одной-единственной принесенной лепешки. Но у другого тема для волнений отличалась обычным недовольством, который испытывал жирдяй. Он вечно потирал руки и оглядывался на второй этаж таверны. Подойдя еще ближе и укрывшись в придомовом закутке, я четко слышал разговор:

– Да пес с этой лепешкой! У нас есть дела поважнее, увалень. Тебе лишь бы пожрать. Сколько лет не знал о тебе, а потом свалился на мою голову! – ругался худощавый.

– А вы что подслушиваете, мерзотня? Если из-за вас эти люди с нас шкуру спустят, то во всем обвиню вас!

«Что за люди, которые должны спустить с них шкуру?» – подумал я про себя.

В закутке, ставшим моим укрытием, лежало много мешков, видимо, предназначенных для продажи, а на заборчике стояли горшки с растениями, которые скрывали мое присутствие. Однако скрывая меня, они открывали отличный вид для наблюдения за разговором, который привлек мое внимание и финал которого я хотел бы услышать.

– Так говорите вы видели его? – спросил жирдяй.

Из опущенной головы послышался тихий детский голос:

– Ага.

Но потом последовали слова, полные недовольства:

– Он обманул нас! Подсунул нам косточки.

– Ах вы глупцы! Он с вами играл, а вы… Эх, надо было давно с вами покончить, толку от вас никакого!

Изо рта другого вылетали слюни, брызгая в разные стороны, и рука замахнулась, чтобы ударить говорившего воришку. Но его руку остановил кто-то другой, тихо подойдя сзади и заговорив с акцентом.

– От детей толку больше чем от вас. Они смогли его найти, а вы и слова не смогли выдавить из конюха.

На мое огорчение, я сразу понял, кто говорит. За спиной стоял один из персидских наемников, атаковавших мой дом. Перс был одним из последних, кого я намеревался отправить в загробный мир.

Я стиснул кулаки до побелевших косточек. Мне хотелось вонзить стрелу меж его глаз, но не знал один ли он здесь. Рисковать я не мог, тем более подвергать опасности детей было бы весьма жестоко, и продолжил наблюдать дальше. Теперь перс обратился напрямую к детям, отодвинув мужчин и облокотившись на стол:

– Завтра вы должны привести его сюда, в любое время, я буду сидеть и ждать его.

Я знал, кем был тот, кого будет ждать перс. Его цель сидела рядом с ним в придомовом закутке и подслушивала разговор.

На этом и закончился разговор. Перс скрылся на втором этаже таверны, двое пьяниц остались за столом, а дети, оставшиеся голодными, поплелись по узкой улочке, ведущей к центру города.

Оставлять в живых персидского наемника я не собирался, как и оставлять детей под тиранией двух пьяниц.

В этом пригородном месте в отличие от центра города чувствовалась ночная жизнь. Солдаты словно никогда здесь и не были. Жители спокойно продолжали заниматься своими делами, не боясь быть избитыми смотрящими в оба солдатами. Убить перса было моей первоначальной задачей, но для этого мне необходима помощь Алексиона, знавшего этот город как свои пять пальцев. Если не ошибаюсь, то дом моего старого друга находился в другой стороне. Не привлекая внимания уже полностью пьяных людей за столом, я выбрался из придомового закутка и направился искать по памяти дом друга.

По своему происхождению Алексион был родом из Сивы, оазиса намного западнее Александрии. Небольшой остров жизни, окруженный пустыней Сахарой. Отдаленное и прекрасное место, дальше всех находящееся от Великого Нила и располагающееся на старом караванном пути. Находящийся посреди безжизненной пустыни оазис служил конечной остановкой не только для караванов, но и для любителей разжиться драгоценностями. Многие стремящиеся в оазис гибнут в безжалостной пустыне, не проходя и половины пути. Их трупы остаются там и засыпаются песком, унося последние следы их существования. А те, кто все же решаются отправиться туда ради наживы, встречаются с теми, кто уже давно глубоко зарыт под песком. Пустыня умеет убивать не хуже лезвия. Надеюсь, направляющиеся туда солдаты никогда не достигнут границ Сивы и не станут строить из себя фараонов, как это происходит здесь.