– Похоже, Механиксвилль еще не понял, какое счастье ему привалило, – усмехнулась лисица. – Ты бы хоть пошел и… сказал.

Смит вскочил и радостно воскликнул:

– Мир! Я…

Мэри тоже вскочила и заткнула козлу рот лапой:

– Спятил?! Хочешь, чтоб планета взорвалась?!

– Извини… – сдавленно просипел Смит. – Хорошо. Потолок, выслушай мои жало…

Мэри шагнула в сторону, и на козла упал громадный кусок белой штукатурки. В воздух взлетела туча пыли, похожей на муку.

Лиса достала веер и деликатно обмахнула голову козла и воротник.

– Ну, как? Хороший из моего потолка психолог?

– Бе-безумно! – честно ответил Смит.

Дин, как всегда появившийся из ниоткуда, всучил козлу ведро и шпатель.

– Вот и хорошо, Смити. Поболтаете с ним по душам, пока ты будешь его штопать! – улыбнулась Мэри и упорхнула из гостиной под лапку с Дином.

Смит сплюнул, задрал еще покрытую штукатуркой голову и посмотрел на шпатель у себя в копытах:

– Вот почему мебель тут не ломается и всегда возвращается на места, а потолок надо самому чинить? А?

И шпатель сломался пополам.

***

– Так, повтори еще раз, что я сказала.

Дункан наморщил лоб и старательно затараторил:

– Смит – козел, владевший когда-то призрачной повозкой. Родом из Южной Африки. Все, с чем он заговорит, умрет или сломается. Это его проклятие. Самая известная о нем история – то, как он задел повозку… эм…

– Кого? – грозно вопросила Бекка.

– Я забыл имя…

– Какой ты невнимательный!

– Но я помню, что этих вот, кого он задел, было много. И один ему орал в ответ: «Куда ж ты, олух, мчишься?!», а тот ответил: «В ад». И его потом нашли мертвого.

– Кого?

– Того, кто кричал. Этого… Короче, Смит живой. Да?

Бекка потрогала виски, вознеся глаза к небу.

– М-да, память у тебя, конечно… Не говорил он «олух». Тогда это было не принято. Ну, некультурно. Понимаешь?

– Понимаю. Дальше?

– Дальше, дальше…

– Лолита и Лоан – зайчата, у которых абсолютно черные глаза. Они просятся войти в дом или в машину. Они не могут войти, пока их не впустят…

– А если их впустили, что будет?

– А что будет?

– Ты меня хоть слушал?!

– Слушал.

– И что я говорила?

– А ты что-то говорила?..

– Дункан! Соберись немедленно! Сейчас же сказал, что будет, если впустить в дом черноглазого зайчонка!

– Э… Он тебя съест?

Бекка подумала, что на месте зайчонка съела бы Дункана. И не на месте тоже.

– Заяц физически не может съесть куницу, Ду-Ду, – просветила его маленькая волчица. – И вообще, зачем зайчатам с черными глазами есть других зверей?

– А зачем? – спросил Дункан.

– Да незачем… – вздохнула Бекка. – Так… Заново. Кто такой…

Они говорили так довольно долго, гуляя по саду у дома Мэри. Сад казался давно заброшенным, но красивым особой, дикой красотой, к которой не прикасалась лапа садовника.

– Садовник тут есть, – сказала Бекка, когда Дункан поделился своими мыслями. – Он призрак, затрявший где-то «между». Дин, например, или горничные физически живые и не светятся. Их здесь держит клятва верности. Они не стареют и не умрут никогда, пока Мэри здесь. А садовник – старый еж, умерший из-за…

– Ну-ка, ну-ка, юная леди! – проворчал чей-то скрипучий голос. Из-за кустов роз показался согнутый в три погибели еж, весь белый и светящийся, как фонарик. Его непричесанные иголки беспорядочно падали на плечи и спину, как колючий плед. И катил он перед собой, ни много ни мало – настоящую, не призрачную тачку. – Нечего сплетничать обо мне! Я, может, и мертв, но еще в состоянии дать тебе хорошего пинка!

Бекка хихикнула, но постаралась придать мордочке невинное выражение.

– Прошу прощения, мистер Гарден. Я не желала вас обижать! Я лишь показываю новичку местные… достопримечательности!