В комнате ненадолго воцарилось молчание.

– Поэтому я тут, – подвел итоги Антонов, главный оптимист в их отделении полиции.

Осторожным движением он придвинул к Тимофею папку с основными фактами дела.

Молчание имеет разные консистенции.

• Плоское молчание, не имеющее в себе ничего – только внутреннюю пустоту и потерянность человека.

• Плотное и насквозь пропитанное грузом тяжелых поступков.

• Молчание так же плотное, но насквозь пропитанное ложью ради самой лжи.

• Мерцающее и готовое вот-вот исчезнуть – такое молчание окружает людей слабых, не имеющих в себе опоры.

• Стеклянное и хрупкое – когда человек оказывается у грани, за которой видит возможность сознаться и начать свою жизнь заново: пускай осужденным, но с чистой совестью.

Молчание Бахора Шарипова было совершенно иным.

Напротив Тимофея сидел невыспавшийся измученный человек. Помятая одежда, двухдневная небритость. Его даже таксистом экономкласса было тяжело назвать – просто человек, чья жизнь в какой-то момент потеряла привычные очертания. Минуты перестали быть минутами, часы часами, а дни готовы были вот-вот оборваться. По большому счету, Тимофею уже через минуту было ясно: такие не убивают.

Убийства, тем более умышленные, не порождают таких состояний. За плечами у мужчины, который убивает женщин, должно прятаться нечто большее, нежели никчемность и неприкаянность, а именно они были всей сутью Бахора.

Если ты убиваешь, то имеешь систему, в чем бы она ни заключалась. Ты можешь быть рабом этой системы или ее творцом. Либо можешь сначала сотворить ее, а потом стать рабом. Но в любом случае серийные убийцы, какими бы разными они ни были и чем бы ни руководствовались в своих поступках, все они суть микровселенные, которые шире и бескрайнее того, что ощущал сейчас Тимофей.

А видел он напротив себя измотанного человека, который, несомненно, наделал в своей жизни достаточно ошибок, возможно, даже нарушал закон и даже был насильником или вором. Но не убийцей. Он действительно поднимался к Елене в квартиру, возможно, даже что-то утащил из ее сумочки. Но лишить другого жизни такой человек не способен.

Поэтому уже через двадцать минут Тимофей сообщил Антонову:

– Сергей Викторович, вам нужен другой.

Что означало: оптимистам не всегда везет. Что также означало: убийца находится на свободе и относится, по-видимому, к числу неуловимых. Как неуловимы большинство из тех, кто лишает жизни женщин, с которыми их ничего в жизни не связывает. Безусловно, в его поступках есть система, есть свои причины и законы, но пока они скрыты.

И иногда бывает так, что для раскрытия подобных дел нужен не только полицейский, но и волшебник.

Чтобы стены перестали быть стенами, нужна громкая музыка. Мощная энергетика электронного техно, которая проникает в самое естество, заставляя танцующих терять самих себя. Процесс, который можно назвать вечеринкой и развлечением, а можно – «лиши себя всего человеческого». Хотя им самим кажется, что они подбираются к своей сердцевине. Обретают в себе что-то, что воссоединяет их с чем-то.

Стены, наконец, перестают быть стенами, а танцпол – танцполом. Все превращается в пространство, которое поглощает в себя и прошлое, и будущее. Остаются только ощущения, которые так легко принять за облегчение и истину. Поэтому столько людей улыбаются.

Лучше бы вас всех не было, но вы есть.

В ангаре. Обреченные.

Едва живые, почти что мертвые души.

И вот она – в белом обтягивающем топе. На коже – капельки пота. Глаза прикрыты. Улыбки нет: лицо, скорее, сосредоточенно. Этим она уникальна. Ей кажется, что звуки просвечивают ее душу, а на самом деле делают ее бесчувственной ко всему живому. Но поймет она это только завтра днем, когда почувствует, что внутри нее только пустота. Если проснется, конечно.