Щекотка проходится по шее и спускается по позвоночнику вниз.

Почему мне кажется это милым и даже романтичным?

– Вы же не боитесь остаться со мной вдвоем?

Флиртующие нотки ощущаем мы оба. Они как сладкий пар окольцовывают мысли, и я вновь улыбаюсь зверю.

Что ж, в чем-то мне играть не приходится. Потому что приятно.

– Я ехала с вами в одной машине в неизвестном направлении. Это должно уже вам о чем-то сказать.

Закусываю губу. Само как-то вышло. А Исхаков, наоборот, стал серьезным. Его молчание заставляет откатиться назад и вспомнить, что именно было сказано, раз он резко изменился.

Провалилась? Обидела? Наглела?

Ничего не понимаю.

– У вас очень красивый голос, Маша.

Неожиданные слова звенят колокольчиками в ушах. Еще не хватало влюбиться в Исхакова и запороть все дело.

– Спасибо, Демид Альтаирович.

– Демид. Я не такой уж и старый, – снова эта ухмылка, которая, вполне возможно, его фирменная. Он же женщин с ума может сводить, знаю. Послужной список насчитывает сотни. Искушенный, избалованный представитель. Таких сейчас называют альфа.

Надо помнить об этом, Маша!

– Мне тридцать семь.

Дарю быструю улыбку и сразу отворачиваюсь. Воспоминания душат, и снова перед глазами темнота и затхлость в носу. До тошноты и рези в желудке.

Моему отцу тоже было тридцать семь, когда все это случилось.

Унять проснувшуюся дрожь практически невозможно, и Исхаков не может не замечать моего состояния. Как хищник окутывает своей аурой перед тем, как вонзится клыками и растерзать ни в чем не повинного крошку.

– Что-то случилось?

Один, два, три… секунду – вдох, еще секунды – выдох.

– Все в порядке. В машине было очень душно, а я… не люблю духоту.

Короткий кивок.

И снова Исхаков протягивает мне ладонь. Когда я вкладываю в нее свою руку, миллионы мурашек устремляются по руке, и я теряюсь в сносящих с ног новых ощущениях.

5. Глава 5. Маша

Я впитываю взглядом интерьер ресторана. В нос врезаются запахи краски и еды, а еще чего-то сладкого и немного терпкого, будто за дверью курят кубинские сигары.

Двигаюсь вперед, по пути цепляя глазами тяжелые портьеры, которыми разделены столики. Удачное решение по задумке, на практике смотрится избито и пафосно.

И такое нравится Исхакову? Вроде у него нет проблем со вкусом.

– Вы так мило хмуритесь, Маша. Что-то не нравится?

Кажется, зверь все чувствует, чем изрядно меня пугает.

Я и так вся как на иголках и стараюсь контролировать эмоции, но не прошло и пяти минут, как Демид четко почувствовал смену моего настроения.

– Ну почему же? Все прекрасно, – выдавливаю стандартные фразы.

Исхаков не верит, но не настаивает на ответе.

– Тогда прошу.

Он отодвигает мне стул, а я смотрю на мягкую бордовую обивку и чувствую себя в какой-то западне. Колени дрожат, мешают сесть элегантно.

Зверь ведь привык видеть это в своих женщинах.

Взгляд Демида, не отрываясь, смотрит на меня. Выжидает, как охотник свою жертву.

Безумные ощущения, жаль, не получится их смахнуть с себя, как пыль.

– Благодарю, – отвечаю вежливо и присаживаюсь на предложенное место.

Зверь садится напротив. Столик маленький, на нем едва уместятся две тарелки и приборы. Поэтому и расстояние перед нами почти ничтожное. Колени вот-вот соприкоснутся, а если подвинуть руку вперед, то и пальцами можно дотронуться до руки Исхакова.

От такой близости конкретно так лихорадит.

– Давно Вас никто не приглашал? – спрашивает, а я все по сторонам смотрю. Кажется, мы одни здесь. Я слышу даже протяжное эхо.

– Давно. Да и просто странно находиться в ресторане в роли гостя.

Снисходительный хмык. Конечно, он миллионер с огромным состоянием, а я как бы нищая девушка, которой посчастливилось устроиться в хороший ресторан.