– Чувствую себя идиотом, – пробормотал он, смущаясь, – но в трусах было бы еще хуже. – Сильвия засмеялась и проводила его в гостиную. Гостиная у нее была необъятная, со множеством скульптур и картин. Это было вроде запасника для хранения произведений искусства. Грей переводил изумленный взгляд с одной работы на другую. – Вот это да! У тебя тут кого только нет!

– Много лет собираю эту коллекцию. Есть что детям оставить.

Меньше всего Грей был готов сейчас вспоминать про детей Сильвии. В его взрослую жизнь дети никак не встраивались. Во-первых, Грей всегда опасался связываться с женщинами с детьми. Но Сильвия в этот ряд никак не помещалась. Она во всем была не такая, как другие женщины, которых он до этого знал. Может, и дети у нее особенные? Но что ему до ее детей – это не его дети. Грей панически боялся иметь дело с детьми, он не знал, как себя с ними вести. Конечно, ничего хорошего в этом не было, Грей понимал, что он очень потеряет в глазах Сильвии, если признается в своих страхах.

– А где они? – спросил он озабоченно. Сильвия заметила его тревогу и развеселилась.

– В Европе. Они там живут, если помнишь. Сын – в Оксфорде, дочь – во Флоренции. Домой раньше Рождества не приедут.

– Как завершился твой отпуск? – поинтересовался он, когда Сильвия вернулась из кухни.

– Отлично. А вы? Повеселились? – Она устроилась на диване, он – в огромном кожаном кресле напротив. Босиком, в джинсах, Сильвия была необыкновенно хороша. Грей был счастлив ее видеть, он уже давно не испытывал такой чистой радости. Он успел соскучиться. Когда он понял это, то даже испугался. Он ее едва знает, но все последние дни путешествия думал о ней ежечасно.

– Только не я, – честно признался Грей. – Нет, вообще-то, – уточнил он, – было неплохо, но с вами в Портофино и на Сардинии – это было чудесно. После вашего отъезда я все время о тебе думал.

– Я тоже о тебе думала, – созналась Сильвия. – Я рада, что ты вернулся. Честно говоря, я не ожидала, что ты мне так скоро позвонишь.

– Я и сам не ожидал. А вообще-то, нет, ожидал. Я знал, что позвоню тебе, как только вернусь.

– Спасибо за откровенность. Кстати, ты какую пиццу будешь?

– А ты какую любишь?

– Любую. Пепперони, песто, с фрикадельками.

– Я тоже, – сказал он, не сводя с нее глаз. Дома Сильвия была совсем другой – незнакомой и вместе с тем такой родной и близкой.

– Тогда закажу ассорти, только без анчоусов. Терпеть их не могу, – сказала Сильвия и вышла из комнаты. Она пошла проверить сушку, вернулась с его джинсами и протянула их ему: – Одевайся. А я пока сделаю заказ. Еще раз спасибо, Грей, что спас меня от потопа.

– Я тебя не спас, – уточнил он, – я просто перекрыл воду. Во вторник обязательно вызови водопроводчика.

– Хорошо, – Сильвия покорно кивнула, а Грей скрылся в ванной с джинсами в руках. Выйдя, протянул ее сложенное полотенце. Сильвия удивленно подняла на Грея глаза.

– В чем дело? Что-то не так? – недоуменно спросил Грей.

– Почему ты его не бросил в ванной? Я думала, мужчины всегда так делают.

– Хочешь, я вернусь в ванную и кину полотенце на пол? – предложил он, но Сильвия покачала головой и пошла звонить в пиццерию. Сделав заказ, она предложила Грею вина. У Сильвии всегда в доме было несколько бутылок превосходного калифорнийского, и одну она сейчас открыла. Это было отличное шардонне.

Сильвия достала бокалы, и Грей разлил вино. В гостиной они сели на диван совсем близко друг к другу. Грея одолевало желание протянуть руку и обнять ее, но он чувствовал, что еще не время. Неловкость, которую оба они ощущали, витала в воздухе.

– Знаешь, Сильвия, ты меня удивила гораздо больше, чем я тебя этим полотенцем, – произнес Грей. – Другая женщина на твоем месте из-за этого потопа билась бы в истерике, кричала бы о том, как судьба к ней несправедлива, какая она несчастная, кляла бы сантехника, праздники – словом, разорялась бы по полной программе.